Артем Драбкин - Бомбардировщики

– К этому мы еще обязательно вернемся. Вот вы упомянули про пикирование, и мне интересно, как часто бомбили именно с пикирования?

– Вообще, не так часто. Вот я сделал 156 боевых вылетов, и из них только 20 или 30 вылетов на пикировании. А остальные – бомбометание с горизонтального полета. Понимаешь, на пикировании шли по конкретным целям, когда не надо было площадного бомбометания. Чаще всего, когда, например, укрепрайоны. Вот когда штурмовали Кенигсберг, там же вокруг него стояли шесть фортов. Такие 3-этажные мини-крепости, которые были настолько укреплены, что их никакие снаряды не брали. Так нам привезли специальные бронебойные бомбы, которые прошивали верхнее перекрытие и разрывались уже внутри. И все бы хорошо, тогда уже пехота была приучена атаковать под прикрытием авиации. Сначала проведут бомбометание, как говорится, «всех посадят на дно», потом штурмовики придут работать, и лишь тогда они поднимаются в атаку. Но здесь было очень трудно. В тот день, черт возьми, была плохая погода, высота облачности – всего 600 метров. Бомбить с пикирования с такой высоты никак нельзя. Для пикирования нужна высота не менее трех тысяч. Не менее! Потому что ты с пятисот сбрасываешь бомбы и начинаешь вывод. Это не то что немцы с переворота – раз, на крыло, бросил бомбы и вышел. У нас пологое пикирование. Проходишь угол 45 градусов, ну 50. Вот когда истребителей учили прикрывать, бомбардировщиков на пикировании, так там вообще загнули 60 градусов. Хотя истребитель если под таким углом войдет, то он может и не выйти. Это сейчас уже по-другому, а тогда так. Расскажу тебе случай.

Как-то мы летали в Гродно бомбить всем полком. Три девятки. Мы шли последней девяткой, и с нами была шестерка прикрытия истребителей. Ну, там уже сопротивление не такое большое, так что шестерка или десятка – не особенная разница. И вдруг слышим по рации: «Фоккера!» А последняя серия «фоккеров» очень опасная. Смотрим, шестерка «фоккеров» нас атакует. Но понимаешь, мы уже такой опыт имели, что нас так просто не возьмешь. Мы сразу дистанцию уменьшили, интервал. Соединились, сплотились, и представь, вот тебе три звена, девять самолетов. Если ты атакуешь сверху, то тебя встречает девять крупнокалиберных пулеметов. А в каждой ленте есть и трассирующие, чтобы ты тоже видел, куда стреляешь. И когда на тебя идет этот огненный поток девяти пулеметов, то какой бы ты ни был хладнокровный – не удержишься. И точно так же снизу – девять пулеметов стрелков. В принципе, немцы поначалу пытались атаковать снизу, но, после того как мы стали использовать гранаты, они прекратили это дело. Такие специальные авиационные гранаты – АГ-2. Если немец пошел атаковать сзади, то стрелок-радист ее раз, отстрелил, она на парашютике повисла, и через 3–5 секунд взрыв. А осколки от нее поражают на 150 метров, и если в самолет попадет, то может и сбить. Так что немцы про них уже знали, поэтому атаковали только издали.

Летный состав 1-й эскадрильи 284-го БАП. Аэродром Люксембург – Розовка, сентябрь 1943 г.

Слева направо, стоят в 3–4-м ряду: Молчанов, Леонид Инжеватов, Петр Баглай, Владимир Монаев, Федор Комаров, Виктор Шубин, Валентин Карюков, Василий Герасимов? Михаил Тудаков, Николай Помелуйко, Николай Угаров, Николай Васюшкин;

Стоят во 2-м ряду: Иван Соболев, Владимир Пеший, Константин Таюрский, Петр Моисеев, Дмитрий Шопен, Павел Панфилов, Алексей Воинов, Мартын Иванченко, Андрей Заплавнов, Алексей Сенкевич.

Сидят: штурман эскадрильи Вячеслав Рыпневский, Александр Пронин, Николай Бондаренко, Александр Селедкин, комэск Евгений Вишняков, начальник связи эскадрильи Михаил Сторожук, Василий Дегтярь, Борис Болдырев

– А вот как штурман держится на пикировании? У него же откидное сиденье.

– Как хочешь, но держись. Упрешься ногами в бронеспинку пилота и в принципе держишься. Даже ремнями не пристегивались. Но если тряхнет, конечно, не удержишься. Но в пикировании ты же с пулемета не стреляешь, только в прицел можешь смотреть.

– А на пикировании летчик прицеливается?

– Да, даешь ему переход. Он раз – в цель, и пошел. Вот он идет, приближается, сбросил бомбы. Кстати, знаешь, у нас в полку два случая было, когда сами под свои бомбы чуть не попали.

Первый случай еще на Дону, в один из первых наших вылетов. Пошли как раз с пикированием. А у человека есть такая привычка. Вот ты, например, уже выстрелил, и тебе кажется, что если довести прицел, то пуля попадет лучше. Так и на самолете. Вот ты сбросил бомбы, но цель уходит под тебя, и ты ее по неопытности хочешь вроде как дожать. Как бы дожимаешь самолет, пошел, пошел, и получается, что в этот момент ты обгоняешь и залезаешь под свои же бомбы. Ведь скорость все время растет. И представь, тогда над нами пролетели наши бомбы… А второй случай еще интереснее.