Николай Раевский - Портреты заговорили. Пушкин, Фикельмон, Дантес

Мы ужинали при свечах. Все было как во времена Александры Николаевны. На столе скатерть из русского льна, искрящийся богемский хрусталь, массивное серебро из приданого шведской принцессы Ваза вперемежку с серебряными вещами с монограммой «А. Г.». В полусумраке чуть видны портреты – Дантес, Жуковский, «русские гравюры» с забытыми людьми. Воспоминания, воспоминания…

После ужина долго беседуем в малой гостиной. В разных местах комнаты мягко горят свечи.

Я сижу в старинном глубоком кресле. Рассказываю хозяевам о бурных годах, о боях на Карпатах, о прорыве Буденного к Перекопу. Им это интереснее далеких околопушкинских воспоминаний. Но все мои мысли здесь, в Бродянах…

Вот здесь, в этой комнате, в этих самых креслах, три четверти века тому назад сиживали две стареющие женщины – генеральша Ланская и ее сестра [15]. О чем они говорили, о чем думали? Опустила ли Наталья Николаевна глаза, увидев впервые портрет Дантеса? Или его убрали на время перед приездом Ланской? [16]

Утром, как и накануне, солнечно, но холодно – весна в этом году запоздала. После кофе Вельсбург пригласил меня пройтись по парку. Он невелик, но красив. Хорошо распланирован в английском вкусе и немного напоминает Павловск. Старые толстые деревья – липы, дубы, ясени, вязы, лужайки с видами на замок. Немного позднее здесь зацветет сирень. Не помню, где я еще видел такие огромные кусты. Вероятно, им не менее ста лет. Может быть, любуясь ими, Александра Николаевна невольно вспоминала гончаровское имение – Полотняный Завод. И небольшая белая беседка с ампирными колоннами, можно думать, построена по ее желанию или по просьбе первой жены Фризенгофа Натальи Ивановны – в Средней Европе ампирных построек почти нет.

Замок – охряно-желтое трехэтажное строение – не очень велик и совсем не роскошен. Скромная резиденция небогатых помещиков [17]. Не зная архитектуры, вида здания описывать не берусь. Оно красиво, но единого стиля, во всяком случае, нет. Создавался замок на протяжении многих веков. Некоторые помещения нижнего этажа, по преданию, построены еще в XI столетии, главный корпус, вероятно, в VII, другая часть в половине XVIII, а библиотечный зал пристроен уже в XIX. В нижнем этаже помещаются апартамент для гостей и службы, во втором – жилые комнаты. В третьем я не был, кажется, там комнаты для прислуги.

Вокруг замка долго сохранялся ров, но барон Густав, купив в 1846 году Бродяны у прежних владельцев, венгерских аристократов Brogyanyi, велел засыпать этот остаток тревожной старины.

Об обстановке замковых покоев я уже говорил. Она почти целиком старинная. Сохранилось и немало вещей, принадлежавших Александре Николаевне: ее бюро работы русских крепостных мастеров, к сожалению, переделанное, несколько икон, столовое серебро, печати с гербами Гончаровых и Фризенгофов, под стеклянным колпаком маленькие настольные часы – очень скромный свадебный подарок императрицы Александры Федоровны фрейлине Гончаровой.

Из парка мы поднимаемся на холм к часовне. Его когда-то голые склоны Наталья Густавовна велела засадить соснами. Теперь это уже большие деревья. Место для семейной усыпальницы герцог Элимар выбрал живописное. Внизу виднеются замок и парк, уходит вдаль долина речки Нитры. Синеют невысокие здесь словацкие горы.

Вельсбург открывает склеп. Первым от входа на бетонном постаменте стоит серебристый с золотом гроб с немецкой надписью на щитке:

БАРОНЕССА АЛЕКСАНДРА ФОГЕЛЬ ФОН ФРИЗЕНГОФ,

УРОЖДЕННАЯ ГОНЧАРОВА

1811

9 VIII 1891

Итак, Александра Николаевна скончалась восьмидесяти лет от роду [50] Впоследствии я выяснил в Праге, что дата смерти Александры Николаевны давно указывалась в «Taschenbuch der freiherrlichen Häuser» («Справочная книжка баронских родов»), но это издание, видимо, не было использовано русскими исследователями. в последнем десятилетии прошлого века. С глубоким волнением я поклонился праху той, которая была так близка Пушкину.

О том, как проходила жизнь Александры Николаевны за границей, мы знаем очень мало. Я надеялся расспросить об этом ее дочь, но, как уж было упомянуто, мне не пришлось встретиться с герцогиней Натальей.

В своих воспоминаниях А.П. Арапова упоминает лишь, что, поселившись после выхода замуж в Вене, тетка однажды приняла приглашение на званый обед к голландскому посланнику Геккерну и этим очень огорчила Наталью Николаевну. Рассказывая довольно подробно о пребывании матери у сестры в «Венгрии» (т. е. в неназванных Бродянах) в 1862 году, она ничего не говорит о хозяйке замка.