Array Сборник - П. А. Столыпин

Назначение Столыпина министром внутренних дел в правительство под председательством И. Л. Горемыкина, состоявшееся 26 апреля 1906 года, накануне созыва Государственной думы, было неожиданным. Современники, а затем и историки затруднялись с объяснением стремительного выдвижения на один из ключевых постов в системе власти Российской империи не очень известного 44-летнего чиновника-губернатора, ставшего самым молодым руководителем Министерства внутренних дел, а вскоре возглавившего Совет министров. Петр Аркадьевич не относился к традиционному кругу высшей столичной бюрократии – в последние 17 лет вся его служба происходила в провинции. Не наблюдалось явных «протекций» и особо влиятельных покровителей при дворе. Да и сам Столыпин не рвался поменять службу в Саратовской губернии, в сложной и по-прежнему неспокойной ситуации, на какую-либо должность в Петербурге. Так, весной 1905 года он отказался от предложения министра финансов В. Н. Коковцова стать управляющим Крестьянским поземельным банком. А в конце октября 1905 года, когда в ходе переговоров С. Ю. Витте с видными либеральными деятелями о вступлении в правительство появились слухи, что Столыпин рассматривается среди кандидатов в министры внутренних дел (как альтернатива неприемлемому для общественности П. Н. Дурново), он успокаивал супругу: «Не верь газетной утке, что мне предложили пост министра внутр<���енних> дел. Слава богу, ничего не предлагали, и я думаю о том, как бы с честью уйти, потушив с Божьей помощью пожар» 18.

Очевидно, что назначение Столыпина главой Министерства внутренних дел было, главным образом, личным решением Николая II. Он знал Петра Аркадьевича, позитивно оценивал его губернаторскую работу, позволившую продемонстрировать качества энергичного администратора – решительного при наведении порядка и одновременно способного к диалогу с различными общественными кругами. Возможно, принималось в расчет и то, что Столыпин не принадлежал ни к каким группировкам в придворном окружении государя и не был чьим-либо «ставленником». Впрочем, на выбор царя не могли не влиять мнения людей, которых он ценил. Например, И. Л. Горемыкина, о чем свидетельствует письмо Николая II матери, императрице Марии Федоровне: «Я тебе не могу сказать, как я его (Столыпина. – И. А .) полюбил и уважаю. Старый Горемыкин дал мне добрый совет, указавши только на него! И за то спасибо ему» 19. Он мог прислушаться и к суждениям дворцового коменданта Д. Ф. Трепова, который в январе – октябре 1905 года был товарищем министра внутренних дел с почти «диктаторскими» полномочиями и пользовался колоссальным доверием царя. Возможно, какую-то роль сыграли и родственные связи со Столыпиными представителей семейства Оболенских – управляющего кабинетом его величества князя Н. Д. Оболенского («Коти», как его называли близкие) и князя А. Д. Оболенского, обер-прокурора Синода. Последующее же назначение его премьер-министром предопределил, в первую очередь, сам Столыпин – выделяясь с лучшей стороны на фоне других членов правительства, и особенно Горемыкина.

Выбор 66-летнего Горемыкина на пост главы правительства в столь ответственный момент, накануне открытия Думы, вызвал недоумение и в общественных кругах, и в среде бюрократии. Иван Логгинович, не скрывавший неприятия любых идей «обновления России», отличался не только безнадежной консервативностью взглядов. Он как руководитель славился «олимпийским спокойствием» – пассивностью, безразличием к происходящему. Было понятно, что подобная фигура мало подходит для того, чтобы наладить диалог с народным представительством и достичь соглашения хотя бы с умеренной либеральной оппозицией. Однако Николай II исходил совсем из других критериев: ему хотелось, чтобы новый премьер, в отличие от С. Ю. Витте, был лично предан и полностью управляем. «Для меня главное то, что Горемыкин не пойдет за моей спиной ни на какие соглашения и уступки во вред моей власти, и я могу ему вполне доверять, что не будет приготовлено каких-либо сюрпризов, и я не буду поставлен перед совершившимся фактом», – пояснял царь свое решение В. Н. Коковцову.

В итоге подтвердились опасения, откровенно высказанные Николаю II министром финансов, считавшим персону Горемыкина мало пригодной в нынешних условиях: «Личность Ивана Логгиновича, его величайшее безразличие ко всему, отсутствие всякой гибкости и прямое нежелание сблизиться с представителями новых элементов в нашей государственной жизни – все это не только не поможет сближению с ними, но послужит скорее лозунгом для усиления оппозиционного настроения» 20.