Яна Темиз - Хореограф. Роман-балет в четырёх действиях

Вася дружил с ней: по-ученически, восхищаясь, а ей импонировал интерес этого мальчика к истории, не всем же интересно что-то переписывать в архиве, восстанавливать старинные балеты, а он… маленькая и тоненькая, такая хрупкая, но не распадающаяся цепочка времени. Он навещал её и тогда, когда она попала в опалу и одиноко старела в маленькой однокомнатной квартирке на окраине города, и Франгопуло любила и ценила его визиты. Не дожила до его поздних, уже зрелых постановок: его собственного «Онегина», его реконструированной «Эсмеральды», его классически безупречного «Корсара». Но он знал: ей бы понравилось.

В репетиционном зале

…А какой красавицей была Лидия Михайловна Тюнтина!

Сохранился портрет: она в белоснежной блузке, с камеей, в чёрном пиджаке – прямая, строгая, чем-то похожая на Ермолову со знаменитой картины.

Дети её обожали: педагог от Бога! С младших классов она занималась с ними так называемой (о этот вездесущий советский новояз!) «производственной практикой», то есть репетировала и готовила детей для спектаклей Кировского театра. Да-да, они наконец-то танцевали – на настоящей, прославленной сцене!

Вася запомнил свой первый выход на сцену Мариинки – тогда, конечно, Кировского.

Кажется, именно Лидия Михайловна сделала тот вечер незабываемым? Твердила своим маленьким воспитанникам: «Этот Театр… его дух, история, кулисы!», и заставляла их повторять и повторять уже, казалось, отрепетированные движения, и доводила до слёз… что это было – детские номера из «Тропою грома», «Золушки», «Спящей»? Всё это навсегда с ним: наизусть, в памяти, в снах.

Как он волновался, господи!

Пришла Мама, пришла приглашённая Мамой Нонна Борисовна, и эта атмосфера, и полный зал публики… Мариинский театр – и я… Он помнил свой неудачный выход на школьную сцену – уже здесь, в училище. Его вдруг охватило страшное волнение при исполнении знакомой, хотя и непростой классической вариации, он (стыдно вспомнить!) три раза упал. Казалось, жизнь кончена. Но сам Сергеев остановил показ и спокойно предложил Васе начать всё с начала. В его тоне была поддержка и понимание: с каждым такое было, посмотрим, сумеешь ли перешагнуть через это.

Волнение немного улеглось, он собрался, и вторая попытка оказалась удачной.

И дебют в Мариинке прошёл хорошо, почти незаметно.

Осталась только эта точка, веха, отмеченная Лидией Михайловной (и Мамой!): ты вышел на сцену Мариинского театра!

Детские выступления в настоящих спектаклях постепенно готовили их к будущим сольным партиям, к профессиональному умению владеть собой, не поддаваться этому неизбежному волнению, но пользоваться им: равнодушие в их деле ещё опаснее, вы артисты, а не машины! Вы должны войти в роль… их учили и актёрскому мастерству: балет же не спорт, это искусство – и не только танца, но и перевоплощения. Одной техники мало, это только основа, а главное в балете – это душа. «Душой исполненный полёт»… вы должны жить ролью, жить!

Великолепный педагог по актёрскому мастерству Татьяна Ивановна Шмырова 11, бывшая балерина Кировского, ученица самой Вагановой; она получила блестящее образование: театроведение, аспирантура ГИТИСа, обладала талантом драматической актрисы, потрясающей мимикой, могла рассмешить и заставить плакать… при этом была добра, смотрела внимательно, умела тактично похвалить любого. После резких окриков в репетиционных залах, суровых замечаний и острых ногтей она казалась детям доброй феей, и с ней они не комплексовали, раскрывались, были свободны и раскованны, хотя учились-то – лицедейству.

Несколько вечеров в неделю Вася был занят – «занят» в театральном смысле этого слова: танцевал в спектаклях Кировского и Малого театров оперы и балета. А ведь были ещё и школьные спектакли, и ёлки, и выступления в Москве… вот какое детство – вовсе не потерянное! С утра, с ранней пробежки до трамвая номер пять, и до позднего вечера была насыщенная событиями жизнь.

Уроки начинались в восемь тридцать: первыми шли занятия по классическому танцу.

Педагог старших классов Геннадий Селюцкий 12был молод, ещё танцевал, бежал-торопился после уроков в Кировский театр: самому надо было репетировать.

…Всё повторяется: сейчас он, Василий, ставит «Эсмеральду» в Братиславе – и молодой, ещё танцующий, педагог из балетной консерватории помогает на сцене своим совсем юным ученикам, а потом с волнением следит за ними из-за кулис. И сразу вспоминаются собственные ученические выступления в Кировском: тогда за кулисами всегда стоял Селюцкий и переживал за них, своих мальчиков. И поддерживал, защищал… иногда было от кого! Не забыть ту Народную артистку, которая, к ужасу Васи, обругала их такими грубыми, грязными (как шпана во дворе!) словами – за то, что они как-то не так несли её в роли нежной спящей Авроры… что тебе снится, крейсер «Аврора» – для балетных детей эта песня всегда звучала немножко странно…