Борис Михайлов - Журналист из СССР. Записки о времени и профессии

Смерть Сталина потрясла жизнь в городе. Несколько дней не было занятий в школе. По радио целыми днями звучали траурные марши, в очередях обсуждали «Как же теперь жить без Сталина? Не дай Бог, снова война, за кого пойдем умирать – за Маленкова?». Верующие старушки крестились: «Отец родной, на кого ты нас покинул?» В день похорон по всей стране проснулись заводские гудки, завыли пожарные и милицейские сирены. В городе Мингечауре, где я недолго вынужден был жить и учиться, остановились и загудели десятки паровозов, перевозящих составы с гравием на плотину строящейся ГЭС, завыли сирены у военных и в лагерях узников ГУЛАГа.

К концу марта пятьдесят третьего, радио сократило трансляции траурной музыки, а в апреле её полностью перестали передавать. Жизнь не остановилась, мы продолжали ходить в школу, учителя пугали приближающими экзаменами и тройками в Аттестате. Сталина вспоминали все реже.

Я перенёсся далеко вперед, вернемся к школе, где я продолжал учиться в первом классе бакинской школы №42 на Четвертой Нагорной улице в Арменикенде. Одноклассников набралось 32 – 35 учеников, русские, евреи, несколько азербайджанцев и больше всех – армян. Жили мы в армянском районе Баку, где испокон века селились армяне. Никто из одноклассников, их родителей не интересовался нацией соседа по парте. Число учеников врезалось в память. В порядке очередности, наша семья должна была кормить обедом свою учительницу Нину Николаевну. Ожидая своего дня, мама переживала и считала дни: двадцать два, двадцать один, двадцать дней, сколько еще оставалось до нашей очереди. Приходилось ведь отрывать от своих скудных запасов пищи. Для учительницы готовилась не скромная еда, которой мы, я с братом, мамой и бабушкой питались, а что-то лучше. Не супчик из шпината и жидкое картофельное пюре, изредка с рыбкой – камсой, нашей основной пищей. Мама за неделю начинала экономить американский маргарин, хлопковое масло для жарки картофеля и рыбы, сахар или конфеты – подушечки, чем отоварили в последний раз карточки, даже покупала кусочек мяса. Старалась, накормить учительницу не хуже, чем в других семьях одноклассников.

Учительнице – армянке, было лет тридцать – тридцать пять, а может и меньше, мне она казалась пожилой женщиной. Муж Нины Николаевны погиб в 42-м под Москвой, и кроме старой матери у неё никого не было. Обед вне дома в те голодные годы помогал выживать, больше продуктов, получаемых по карточкам, оставлять матери. Кто завел порядок, родителям учеников раз в месяц кормить учительницу обедом, не знаю. Так было принято в бакинской школе номер сорок два, возможно и в других школах.

Самое раннее, что сохранила память, в трехлетнем возрасте, посещение кинотеатра во Дворце культуры в Сураханах. Он был из тех, о которые мне читали или рассказывали сказки. Я впервые увидел огромное здание с колоннами. Много позже, пересаживаясь с родителями, в Сураханах из электрички на поезд – кукушку на пляж в Бузовны, я всегда останавливал взгляд на этом здании, напротив остановки.

В тот день во Дворце показывали «Веселых ребят». Я спокойно рассматривал движущие картинки на экране, не понимая, смеялся вместе с родителями, пока в квартиру экзальтированной дамы, вслед за Утесовым, не вторглось стадо животных. Когда показали крупно быка со шляпой, проткнутой его рогом, я испугался, задрожал и заревел на весь зал от страха. Папе пришлось унести меня в фойе. Вышла мама, и вдвоем, принялись успокаивать меня, уговаривать вернуться в зал досмотреть картину. Я продолжал реветь. Так мы и не досмотрели тогда фильм.

Я рано научился говорить, был очень любознателен, быстро и надолго запоминал разные слова и выражения, которые употребляли взрослые. Однажды мы ждали электричку в город, и вдруг по встречному пути показался паровоз с грузовыми платформами. Паровоза раньше я не видел и был удивлен видом, размерами и густым черным дымом из трубы. Его неожиданное появление на рельсах электрички, мама прокомментировала, как «Чудеса в решете». С тех пор, как услышу это выражение, на память приходит огромный паровоз с черным дымом. Взрослым узнал, вагоны электрички, которые привык тогда видеть на этих путях, были первыми в СССР. Электрификация железных дорог в стране началась с Азербайджана, богатого энергоресурсами. В 1926 году электрифицировали участок, связывающий Баку с пригородами. В Москве первые электрички пошли только в 1930 году на участке Москва – Мытищи, а в Ленинграде лишь в 1933 году.