Геннадий Смолин - Русский Моцартеум

Естественно, Джонни ожидал таких же недомолвок и от Маркуса Вольфа и что тот поостережется раскрывать бывшему противнику государственные тайны времен своей работы в спецслужбах ГДР. Дружба и взаимное доверие, возникшие у Маркуса и Джонни за то недолгое, но бурное время их знакомства, строились на сугубо личной основе, весьма далекой от их прежней деятельности. Глядя на их взаимоотношения, я почему-то был уверен, что Джонни никогда не предаст Маркуса, не подставит его и не бросит в беде. Это было традиционное поведение бывших классических противников…

Превратившись в Ганса Фрайера, агента по недвижимости из Франкфурта-на-Майне, я приступил к следующей операции «Голубки», где многое, а в особенности прецедент с гибелью нашего агента Хантера, было непонятным…

С Келли и Бастианом я познакомился еще в прошлые свои командировки в Зальцбург на международный «Урановый конгресс». Затем мы мимолетно встречались в Берлине на конференции «Жертвы облучения», причем жили недалеко друг от друга, в комфортабельном отеле Кемпински. Погода в столице стояла тогда на редкость солнечная и теплая. Герд и Петра смотрелись очаровательно, были в хорошей форме. Келли была в ударе, дважды выступала с докладами, давала интервью по ТВ, виделась с друзьями и подругами по движению «зеленых».

Перед нашей новой встречей я созвонился с Келли, мы обменялись обычными фразами. Петра пригласила меня к себе в гости, в Танненбуш под Бонном, в свой шикарный особняк. Причем предупредила, что днем она с Гердом бывают в отъезде, а вечером и ночью – на месте. И чтобы я не церемонился и приезжал в любое удобное для меня время. Если я их не застану, то соседка Розмари Лоттерс, дружившая с Келли и Бастианом и жившая рядом, поможет мне попасть в особняк. Но последняя фраза ее была сказана для вида, поскольку она знала, что у меня есть ключи, а войти в особняк я могу самостоятельно в любой момент.

До боннского турне у меня было время, чтобы внести кое-какие коррективы в планы по предстоящему мероприятию за мир «Акции благоразумия». Западные и восточные «зеленые» должны были идти под общим флагом. На сей раз мне повезло: координатор гринписовцев Теодор Бэр тогда был в Берлине, и мы с ним повстречались в их штаб-квартире в здании на Тулпенфельд. Если руководитель союза «зеленых» Бэр торопил проведение акции, то генерал Бастиан, наоборот, – постоянно притормаживал, и мероприятие откладывалось на более поздний срок. Из-за разногласий во взглядах. На меня была возложена дополнительная миссия консолидатора и катализатора событий.

С генералом Гердом Бастианом мы договорились о том, что нужные мне списки и бумаги я заберу у них в Танненбуше – где-нибудь через пару недель. Документы будут лежать в небольшой картонной коробке из-под ножного насоса для надувного матраца, за первым рядом книг на стеллаже, рядом с подборкой журналов «Нейшнл Джиогрэфик» за нынешний год…

В Бонн я приехал довольно поздно и, взяв напрокат неброский «фольксваген», отправился в небольшое предместье бывшей столицы ФРГ Танненбуш. Дорогу я знал по прежним приездам в гости к этой очаровательной «политической паре Германии», как их частенько называли в прессе…

Отшумел первый месяц осени, заканчивалась первая декада октября. Но здесь, на западе Германии, было еще по-летнему тепло. Правда, погода портилась, стал накрапывать мелкий дождь, но стрекот придорожных кузнечиков, залетавших через приоткрытое окно, создавал иллюзию летнего благоденствия…

Поскольку я уже не раз бывал у Келли, профессиональная осторожность подсказала мне поставить свой «фольксваген» метров за двести от ее особняка на Свинемюндерштрассе и в таком ракурсе, чтобы машина не вызывала каких-либо подозрений. А сам пешком направился к апартаментам Келли.

Дом Петры со стороны казался неприступной крепостью. На всех окнах и дверях висели предупредительные тексты: «Просьба не открывать. Оглушительная сигнализация». Кроме того, еще этой весной Петра заказала провести дополнительную проводку в саду – световую сигнализацию на манер ограничительного барьера. Тогдашняя мнительность и всякие там страхи были господствующими моментами в ее насыщенной событиями общественно-политической жизни. И как оказалось, не напрасно…

Когда я подошел в 10 часов вечера к ее особняку, в нем не светился ни один огонек, и его громада, погруженная в полную темноту, казалось, всей своей махиной растворилась в ночи.