Петр Каратыгин: Записки Петра Андреевича Каратыгина. 1805-1879

На другой день государь приказал объявить свое благоволение артистам, участвовавшим в драме, и выдать каждому из них годовой оклад жалованья. Сам же правитель Сули так был восхищен игрою моей матушки, что просил позволения у государя сделать ей подарок. Подарок этот заключался в жезле из черного дерева с бриллиантовыми украшениями. По пьесе, Амасека является перед народным собранием с жезлом, атрибутом верховной власти. Государь изъявил на то свое согласие и депутация знатных сулиотов поднесла моей матушке этот драгоценный подарок с надписью: «От правителя Сули и всего народа — Амасеке, предводительнице сулиотов, в знак благодарности».

Отец мой был сын придворного садовника (Василия Петровича), у которого был свой домишко в Ораниенбауме [2] Братья моего отца, Василий и Димитрий, учились в музыкальной школе, устроенной в Ораниенбауме Петром III, и были в последствии замечательными музыкантами (смотри №5 Художественной Газеты: «Материалы для истории русского театра»). . Коренное происхождение — отцовской фамилии довольно трудная задача, которую наши семейные этимологи никак не могли разрешить. Иные производили ее от слова карат, т. е. единичный вес бриллианта; другие утверждали, что это прозвище чисто русское, от слова короткий — в просторечии: коротыга или коротышко. Некто из восточных филологов уверял меня, что наша фамилия должна быть татарская, потому что кара — значит черный, а тигин — гора или возвышенность; стало быть, в переводе мы выходим Черногоры, Черногорские, или просто Черногорцы. Прадед наш, по матери, был главный придворный пивовар, лично известный императрице Елисавете Петровне и, по словам моей бабушки, никто лучше его не умел угодить на вкус государыни, которая была большая охотница до пива. Нередко она сама изволила заходить в его курень, где он обыкновенно варил пиво, призывала к себе его детей и милостиво ласкала их. Дед наш, по отцовской линии (как я уже упомянул), был придворный садовник… с сего-то садовника и начинается наше родословное дерево [3] Прилагаю нашу родословную. Василий Петрович Каратыгин; жена его Анна Ивановна (ум. 8 марта 1803 года). У них, сыновья: 1) Андрей (род. 4 июля 1774 г. женился на А. Д. Перловой 9 октября 1794 г., умер 23 декабря 1831 г.); жена его, Александра Дмитриевна, род, 10 апреля 1777, ум. 25 мая 1859 г. 2) Димитрий ум. 8 декабря 1794 г.); жена его Татьяна Ивановна (ум.). 3) Егор (1753 – ум. 1812); жена его Анна Абросимовна (ум.). 4) Александр (1760 ум. 1820); жена его Марья Тихоновна (ум. 1837). Дочь Ульяна (ум.). У Андрея и Александры: 1) Петр, род. 16 января 1796, ум. 5 августа того же года. 2) Александра, род. 3 апреля 1797, ум. 22 мая 1798. 3) Андрей, род 4 июня 1799. ум. 15 июля того же года. 4) Александр, род. 24 августа 1800, ум. 2 апреля 1846. 5) Василий, род. 26 февраля 1802, ум. 13 марта 1853. 6) Владимир, род. 10 февраля 1803, ум. 17 июля 1866. 7) Елисавета, род. 13 апреля 1804; здравствует. 8) Петр, род. 29 июня 1805. 9) Николай, р. 1807 и 10) дочь, р. 5 апреля 1812, — оба жили несколько часов. У Димитрия и Татьяны: дочь Ольга (род. 1771, ум. в исходе 40-х годов). В замужестве была за действ. статс. сов. Ефремовым. Сын Николай ум. холост в 1848 году. — и т. д. Многая лета живым, Вечная память усопшим! П. К. .

Первые годы женитьбы, отец и мать мои получали очень скудное жалованье и много терпели нужды. При выпуске из училища матушка получала 300 р., а отец 250 р. Семья, на законном и естественном основании, начала ежегодно увеличиваться, но дирекция, разумеется, не обязана была принимать этого в уважение.

Император Павел, также как и его родительница, любил театральное искусство и милостиво относился к артистам. Однажды, в 1800 году, был назначен придворный спектакль в Гатчине; матушка моя в нем также участвовала. Это было месяца за четыре до рождения моего старшего брата. Перед началом спектакля, Дмитревский в Арсенальной зале представлял императору артистов, удостоившихся чести играть в первый раз перед его величеством. Павел Петрович взглянул на мою матушку, улыбнулся и шутливо сказал:

— Я думаю, некоторым особам неудобно было ехать по нашим буеракам?

Матушка, конечно, переконфузилась и не нашлась что отвечать на это замечание; но Дмитревский поспешил выручить ее и сказал государю:

— Чтоб иметь счастие угодить вашему императорскому величеству, конечно, никто из нас не чувствовал ни беспокойства, ни усталости…

Павел захохотал и отвечал ему:

— Ну, да, да, я знаю, вы старый куртизан матушкина двора.

Всем известно высочайшее повеление императора Павла, чтобы мужчины и женщины, проезжая по улице, при встрече с ним, отдавали ему почтение, выходя из экипажей. Как-то раз матушка ехала в казенной карете и, увидя государя, ехавшего навстречу к ней, поспешила отворить дверцы, но он махнул два раза рукой и сказал: «Не беспокойтесь, не беспокойтесь». Такая снисходительность грозного и вспыльчивого императора могла, конечно, почесться особенною милостью…