Август Винниг - Прибалтийский излом (1918–1919). Август Винниг у колыбели эстонской и латышской государственности

В имперском ведомстве внутренних дел я, как уже упоминалось, подвел итоги моим впечатлениям и, прежде всего, призвал по меньшей мере удвоить прямо-таки нищенские заработки, а также разрешить рабочие комитеты на заводах. Я доказывал, что невозможно основывать новые государства, опираясь лишь на тонкий слой верхушки общества. Прежде всего, следует предоставить рабочим приемлемые условия существования, если только вообще желают пробудить у них симпатии к Германии. Я не оставил никаких сомнений в том, что германские профсоюзы не смогут оказать поддержку германской политике в Прибалтике, если там нельзя будет надеяться на улучшение жизни рабочих.

Поначалу я не смог выяснить, какое впечатление произвел мой отчет. Однако после моего возвращения из поездки прошло едва две недели, как меня вновь попросили отправиться в Прибалтику, причем с вполне конкретной миссией, но, к сожалению, без полномочий. На словах мне была обещана всевозможная поддержка, так что 25 октября 1918 г. я во второй раз прибыл в Прибалтику.

Я и не подозревал, насколько задержусь там.

Миссия, с которой правительство принца Макса [17] Август Винниг совершенно напрасно не оговаривает причины резких перемен в германской политике в отношении Прибалтики, возможно, полагая, что это и так общеизвестно. Если в первый раз он выезжал в Прибалтику при правительстве графа Георга фон Гертлинга (нем. Georg Friedrich Karl von Hertling; 1843–1919), то c 29 сентября 1918 г. в Германии началась так называемая революция сверху, сопровождавшаяся парламентаризацией государственного устройства и формированием первого в истории страны кабинета с участием социал-демократов. 3 октября 1918 г. во главе нового правительства был поставлен принц Макс Баденский, который намеревался добиться согласия Антанты на переговоры о мире путем отказа от политического наследия военной диктатуры во главе с генералом Эрихом Людендорфом, существовавшей в Германии до этого. В том числе перемены касались и Прибалтики, где рейхсканцлер отмежевался от идеи образования Балтийского герцогства и его вхождения в состав Германской империи, а также лишил военную администрацию большинства полномочий. Политический курс Макса Баденского подразумевал и разрыв с большевиками ради перспективы дальнейшего соглашения с Антантой и последующих совместных с ней действий против Советской России. отправило меня в прибалтийские страны, подразумевала, что я попытаюсь вступить в контакт с ответственными представителями эстонцев и латышей и смогу склонить их к прогерманской политике. Я счел необходимым сначала обсудить ситуацию с председателем Германской социал-демократической партии и получить от него, если возможно, некоторые контакты. На это у меня было всего несколько часов. В Берлине я отправился к доктору Давиду [18] Эдуард Давид (нем. Eduard Heinrich Rudolph David; 1863–1930), один из лидеров правого крыла СДПГ и автор концепции «гражданского мира» в годы Первой мировой войны. В рамках политических реформ в Германии в начале октября 1918 г. занял пост заместителя главы иностранного ведомства. На высоких постах он оставался и в четырех последующих германских правительствах, вплоть до конца июня 1920 г. , который тогда заседал в иностранном ведомстве. Сам-то он мало что мог мне сказать, однако передал мне множество писем рижских социалистов, где были жалобы на германскую администрацию. Доктор Давид уже смог ощутить близость краха – к политической стороне моей миссии никакого особого интереса он не выказал: говорил о «глупости и свинстве там, наверху» и советовал мне действительно основательно вникнуть в эти дела.

У меня еще осталось время, чтобы съездить в как раз заседавший тогда рейхстаг, где я смог обменяться парой слов с Эбертом [19] Фридрих Эберт (нем. Friedrich Ebert; 1871–1925) стал лидером умеренного крыла социал-демократии в ходе Первой мировой войны. В качестве своего рода компромиссной фигуры по сравнению с такими неоднозначными кандидатами, как Филипп Шейдеман или тот же Давид, смог стать первым главой правительства Германской республики 9 ноября 1918 г., а 11 февраля 1919 г. был избран рейхспрезидентом, однако еще до истечения семилетнего срока скончался 28 февраля 1925 г. . До того я мало имел с ним дело, хотя мы довольно часто виделись на конференциях и тому подобных мероприятиях. По мне, так он был самым симпатичным членом партийного руководства. Та манера, с которой он при Бебеле [20] Фердинанд Август Бебель (нем. Ferdinand August Bebel, 1840–1913), видный деятель германского и международного рабочего движения, марксистский социал-демократ, один из основателей и руководителей германской СДПГ и II Интернационала. Неоднократно избирался депутатом: рейхстага Северогерманского союза (1867–1870), Германской империи (1871–1913), за исключением 1881–1883, а также ландтага Саксонии (1881–1891). При этом многократно подвергался гонениям со стороны властей, в том числе находился в тюремном заключении и ссылке. После отмены «Закона против вредных и опасных стремлений социал-демократии», действовавшего в 1878–1890 гг., Бабель способствовал превращению СДПГ в массовую легальную политическую организацию, представленную в рейхстаге. смог восстановить весьма ограниченные контакты с профсоюзами, создав или посодействовав чуть ли не идеальным отношениям между партией и профсоюзами, пробудила во мне большое доверие к его политическим способностям. Я уже здесь хотел бы сказать, что это доверие я так никогда и не утратил [21] Весьма важное признание, учитывая, что именно Эберт возглавлял Веймарскую республику в драматические для фрайкоров месяцы второй половины 1919 г., когда они, несмотря на поддержку ряда общественных организаций Германии и властей Восточной Пруссии во главе с А. Виннигом, вынуждены были отступить из Прибалтики под давлением правительства своей же страны и Антанты. . Его избрание рейхспрезидентом было необходимостью, и я не думаю, что кто-либо еще из других проправительственных партий смог бы исполнять президентскую должность лучше, чем Эберт. Несмотря на это, о его выборе можно было пожалеть, ведь в партии Эберта заменить было не кем; там его влияние, естественно, упало, когда он стал президентом, а это не пошло на пользу ни социал-демократии, ни рейху [22] По конституции 11 августа 1919 г. Веймарская республика была «рейхом», как и Германская империя, как и являвшийся ее продолжением Третий рейх. Традиционный русский перевод слова «рейх» как «империя» применительно к Германии не слишком точен. . Эберт был не доволен моей миссией, в такие-то времена. «Здесь все пошло под откос – и чего же вы там хотите?» – спросил он меня. «Чем же я здесь могу помочь?» – спросил я со своей стороны; в остальном же моя поездка оставалась в силе, а потому никаких намерений дать себя отговорить у меня не было. Однако озабочен я все же был, об этом я хотел поговорить с Эбертом. К нам поступили угрожающие сведения о подспудном брожении среди берлинских рабочих. В течение этого года рабочее движение в Берлине доставляло все больше забот. На их политических сходках воцарился до того чуждый им радикализм. Решения и резолюции почти всегда были столь экзальтированными, что их вообще нельзя было воспринимать всерьез. Теперь же я был озабочен тем, что части рабочих, источнику таких настроений, становившаяся все более напряженной обстановка шла только на пользу и побуждала проводить собрания и демонстрации, чтобы оказать давление на социал-демократическую фракцию в рейхстаге, а также изменить их тактику. В общественное обсуждение был уже вброшен вопрос об отречении кайзера. Любой ответственный человек в такой момент не мог думать об этом, исходя из абстрактных соображений, зато обязан был озаботиться практическими военно-политическими последствиями. При том состоянии, в котором находился наш испытывающий жесточайший натиск Западный фронт, я полагал возможные следствия вырванного у кайзера отречения весьма тяжелыми и опасался для рейха самого худшего, если дело дойдет именно до такого отречения. Эти опасения я и изложил Эберту. Мы бродили туда-сюда под куполом, Эберт слушал меня чрезвычайно серьезно. Я спросил, смогут ли партийное руководство и фракция выдержать натиск радикалов. Эберт был на этот счет весьма уверен и успокаивал меня, когда я прощался с ним: «Не беспокойтесь, мы не позволим, чтобы до этого дошло».