Капитан Зельтц - Сны под стеклом. Бортжурнал капитана Зельтца

– Ах, не волнуйся! Ну вот и не волнуйся!

Дедушка умиротворенно закрыл глаза и откинулся на подушки.

Целую неделю я добросовестно и глупо бдил около дедушки. Глупо – потому как спать мне никто не запрещал, а я, получая свои серебреники, из чувства долга сидел над клиентом не смыкая глаз, как сыч. И натурально, начал засыпать на работе в бригаде. Я засыпал, усевшись в кузов «пикапа» на мешках с цементом, засыпал, воткнув штык лопаты в землю, засыпал в автобусе после работы. В тот период я записался на вечерние курсы иврита и спал на занятиях. Через две недели курсы пришлось бросить, и я продолжил штудировать иврит дома. Из этих ночных бдений, тем не менее, развилось несколько любопытных сюжетных линий.

Линия первая – романтический блицкриг.

Моя первая работа на медицинской стезе подходила к завершению, поскольку дедушку-клиента собирались выписывать. В эти дни кто-то подбросил в почтовый ящик «вороньей слободки» письмо на мое имя. Именно подбросил, так как на красивом, добротном конверте отсутствовали штемпеля почты, а из данных адресата было указано лишь мое имя. Внутри конверта была написанная явно женским почерком одна единственная строчка: «Позвони мне, Яна», и номер телефона.

В тот же день я, скрепя сердце, разорился на телефонную карточку и набрал указанный в записке номер. Я не обдумывал предстоящий разговор заранее и не представлял, что и от кого могу услышать и что собираюсь ответить. Ответила, судя по голосу, пожилая дама. Запинаясь на трудных иностранных словах, я попросил к телефону отправительницу письма. Услышав в ответ длинное и непонятное предложение на иврите, я проигнорировал тревожные интонации в голосе дамы и просто повторил свою просьбу. Так мы беседовали несколько долгих минут и вдруг в трубке раздался голос молодой женщины. Она также не слышалась умиротворенной.

– Что-что? Это Яна? Я плохо тебя понимаю – ответил я.

И тут она сказала нечто, что я прекрасно понял. Она сказала:

– Не понимаешь? Ну, вот когда подучишь иврит, начнёшь понимать – позвонишь ещё раз.

Простимулировав меня таким образом к изучению иврита, таинственная незнакомка положила трубку.

Линия вторая – заместитель филиппинца.

Дедушка-клиент благополучно выписался из больницы, но пожелал продолжить сотрудничество. Оказалось, что практически постоянно дедушку обслуживал некий филиппинский санитар Майкл. По мере надобности Майкла подменяла юная медсестра Настя, а мне предлагалась должность заместителя Майкла. На те случаи, когда Майкл и Настя по каким-то причинам отсутствуют. Настя рассказала мне, что дедушка иногда конфликтует с молодой женой Ривой (жене было 60 с копейками, а деду – все 80).

– Мы сидели в салоне, смотрели телевизор, – рассказывала Настя. – Рива, наверное, сама хотела посмотреть что-то, и говорит мне: «Всё, забирай деда в кровать». Дед стал артачиться, да бесполезно. Она телевизор отключила. Я отвезла его в спальню, стала перекладывать его на кровать, а он показывает глазами в сторону Ривы и говорит мне по-русски: «Вот щука!» Я не поняла сначала: почему щука? А он спрашивает: «А как будет самка собаки по-русски?»

Я говорю: «Сука?» Дед оживился, даже закудахтал: «Вот-вот, сука!»

Так мы и прозвали между собой деда – дедушка Щука.

Щука, оказалось, был выходец из Польши, оттрубил 5 лет в ГУЛАГЕ, вдохновившись на лесоповале, наладил поставки древесины из СССР в Израиль и зажил припеваючи.

Теперь же жизнь его ограничивалась пределами квартиры, а главной экзистенциальной проблемой Щуки было удачно опорожнить кишечник.

Сидя на специальном пластиковом кресле с дырой в сиденье, Щука заметно волновался. Он мог сидеть в сортире час и более, а я (или Настя, или Майкл) должен был стоять рядом, прислушиваясь – не послышится ли плеск воды? Иногда Щука входил в раж, ёрзал, потел и хрипел, умоляя:

– Ну пожалуйста! Подними меня за подмышки и потряси! Может, выйдет…

Легендарное кресло с дырой, в не боевом положении имело выдвижной ящичек под сиденьем. По тревоге (когда Щуке чудились движения в прямой кишке) ящичек выдвигался, и кресло было готово к эксплуатации. Щуку переносили на кресло и везли в сортир. Однажды, Настя перепутала очередность действий, и по тревоге выдернула ящичек уже после того, как голый Щука восседал на кресле. Мелочь, не так ли? Бедный Щука сидел себе на кресле, предвкушая поход в сортир, свесив шары в отверстие… И тут усердная Настя выдернула ящичек. Ящичек не мог выдвинуться из-под кресла, не ударив со всем своим пластиковым равнодушием прямо по висящим у него на пути причиндалам горемычного Щуки.