Надежда Перкова - Висячие мосты Фортуны

Сказать по правде, сама Юрина мама, моя будущая свекровь, вне всяких сомнений, была женщиной исключительно замечательной.

-– Вот ты знаешь, Надя, – начинала она в своей обычной доверительной манере, заметив на трюмо мой тюбик крем-пудры, – Раиса Павловна была настолько хорошей женщиной, что ей не нужны были ни пудра, ни губная помада!

Видимо, хорошая в отличие от меня, которая не шагнёт за порог, не припудрив носа…

Редко встретишь людей, которые могут говорить о себе в третьем лице, но у Раисы Павловны это получалось легко и естественно. Она действительно была хорошей женщиной, и не только внешне, – чуждая каких-либо внутренних распрей, она была абсолютно цельным человеком. Её гармония с миром держалась на трёх китах: оптимизме, прагматизме и разумном эгоизме. Что и говорить, платформа устойчивая, однако не всем дадено загарпунить этих китов.

-– Надя! – с шутливым вызовом начинала свекровь, стараясь привлечь внимание всех домочадцев. – Кто придумал эмансипацию? Тургенев? Вот я бы ему сказала!! Ну сами подумайте, зачем русской бабе нужна эмансипация?!

Ах, Раиса Павловна! Очаровательнейшая Раиса Павловна!.. По утрам

она разгуливала по квартире в полупрозрачной нейлоновой сорочке, надетой на голое тело, и в маленьком передничке (почти как булгаковская Гела) и вся светилась счастьем в тёплых лучах семейного обожания. От избытка жизненной энергии ей всё время хотелось кого-нибудь подначивать – на крючок подначки попадался тот, кто быстрее всех заводился, обычно это был Юра. Николай Борисович – образец снисходительности и благодушия – давно привык к небогатому репертуару шутливых вызовов своей жены…

Мой отец, познакомившись с Юриной мамой, обрисовал её одним словом:

-– Раиса Павловна хитрая, – сказал он, растянув до невозможности все гласные в прилагательном.

-– Пап, ну что ты такое говоришь? Она не хитрая – она мудрая.

-– Кто тебе сказал? – он недоверчиво зыркнул на меня глазом.

-– Так она сама всегда говорит: «Раиса Павловна му-у-дрыя!»

-– А если я тебе скажу: «Константин Кузьмич – мудрец», – ты согласишься? – насмешливо спросил он.

Слово «мудрец» у него всегда было синонимом слову «хитрец». «Ну мудре-е-ец!» – говорил он о ком-нибудь, кто пытался его объегорить.

Мы посмеялись и решили, что мать мужа, как жена Цезаря, вне обсуждений…

В своё время Раисе Павловне довелось два года побыть офицерской женой: Николая Борисовича отправили в добровольно-принудительную командировку в танковую часть, которая после хрущёвской военной реформы остро нуждалась в технически грамотных офицерах.

Время, проведённое в военном городке туркменского города Теджен, было наисчастливейшим для Раисы Павловны, она вспоминала его с неизменным восторгом. Работать ей пришлось не в воинской части, а на гражданке. Однажды кто-то из местных сослуживцев «простодушно» спросил её:

-– А вот не могли бы вы, Раиса Павловна, объяснить нам, непонятливым, почему это вас, офицерских жён, называют овчарками?

-– А это в отличие от вас, штатских дворняжек, – сказала как отрезала офицерская жена.

Она при всяком удобном случае вспоминала эту историю, раз от разу всё больше гордясь своей находчивостью: «Раиса Павловна за словом в карман не полезет!»

Её тайная мечта осуществилась в судьбе сыновей: оба «выбрали» военное поприще, один – армейское, другой – флотское… «Такова се ля ви…» Кто это у нас так шутил? Кажется, Юрин бывший друг, Боря Берстенёв, хотя нет, сам Юрка и шутил, это его специфический юмор.

* * *

Главным событием той весны для Созихи был приезд деда, то есть мужа…

В один из майских дней, придя из школы, я застала дома такую мизансцену: посреди кухни стоит детская оцинкованная ванна, в ней сидит некто белый и румяный, но отнюдь не младенец, и, грозя кому-то пальцем, талдычит без умолку: «Сука-сука-сука, блять-блять-блять, аферистка-аферистка-аферистка…» Замолкнет на секунду и снова в той же последовательности: «сука-сука…»

Ульяна Степанна, в клеёнчатом фартуке поверх нового платья, поливая бело-розовое существо водой из кувшина, обернувшись ко мне, безрадостно сообщила: «Надя, это дед мой из Кузедеева приехал!».

Хорошенькое дело! Видала я в своей жизни дедов, но таких заводных – никогда…

Вынув деда из ванны, промокнув махровым полотенцем, бабка обрядила его в свои застиранные китайские панталоны, свободно болтавшиеся вокруг некрепких стариковских ляжек. Завершив очистительные манипуляции, она уложила бывшего мужа в свою давно остывшую постель.