Юлия Варенцова - Передвижники. Художники-передвижники и самые важные картины конца XIX – начала XX века. 150 лет с момента основания Товарищества

С началом весны его пейзажный класс «переезжает» на пленэр: в училище на Мясницкой улице только общий сбор по утрам, а потом – все в лес: следить за тем, как оживает природа.

«Алексей Кондратьевич был огромного роста и богатырского сложения. Большое лицо его носило следы остатка оспы. Карие глаза выражали беспредельную доброту и ум. Человек он был совершенно особой кротости. Никогда не сердился и не спорил. Он жил в каком-то другом мире и говорил застенчиво и робко, как-то не сразу, чмокая, стесняясь.

Светлана Степанова,

доктор искусствоведения,

Государственная Третьяковская галерея:

«После швейцарских видов у Саврасова цвет приобретает световую насыщенность, наполненность. Эти яблони светятся. Они не просто бело-розовые, это такое кипение цветов, этих цветущих деревьев. Сам цвет приобретает ощущение какого-то внутреннего свечения».

– Да, да. Уж в Сокольниках фиалки цветут. Да, да. Стволы дубов в Останкине высохли. Весна. Какой мох! Уж распустился дуб. Ступайте в природу, – говорил он нам. – Там красота неизъяснимая. Весна. Надо у природы учиться. Видеть красоту надо, понять, любить… Природа вечно дышит. Всегда поет, и песнь ее торжественна. Нет выше наслаждения созерцания природы», – напишет потом о своем учителе художник Константин Коровин.

У академика Саврасова среди учеников единственный любимчик – Исаак Левитан, которого он переманил к себе из класса жанровой живописи и научил тонко чувствовать природу. Работая на пленэре вместе со студентами, именно с ним художник делится наблюдениями, поет романсы на два голоса, а как-то раз спрашивает: «Ну-ка, взгляни, малыш, … шумит у меня дуб или не шумит?» И тот, внимательно приглядевшись к работе, отвечает: «Шумит, Алексей Кондратьевич».

Алексей Саврасов – уважаемый художник с двадцатилетним стажем. В Товариществе передвижных выставок, которое создается с целью популяризации искусства, он – один из учредителей. Трудно представить, что академику еще только предстоит сказать главное слово в искусстве. В 1870 году он получает заказ Павла Третьякова на «зимние пейзажи на Волге» и уезжает с семьей из Москвы.

Саврасов прибывает в село Молвитино, останавливается в доме купца, смотрит утром в окно и говорит, что именно здесь будет писать пейзаж. Так появляется первый набросок картины «Грачи прилетели». Причем, если посмотреть на тот самый вид сегодня, бросается в глаза перестановка купола церкви и колокольни. Такой композиционный ход понадобился ему, чтобы звонница на картине уравновесила бы деревья с правой стороны от церкви. Изо дня в день, сидя у окна напротив храма, Саврасов пишет свою главную картину.

В 1871 году в самой первой передвижной выставке участвуют полотна «Петр I и Алексей» Николая Ге, «Охотники на привале» Василия Перова, Крамской и Шишкин. Но «Грачи» Саврасова – выше всех. Крамской пишет в одном из писем, что в каждом пейзаже на этой выставке есть и вода, и земля, и небо, но душа только в «Грачах». Именно эта картина становится главным зрительским хитом экспозиции. Причем в каталоге первой передвижной выставки произведение записано так: «Грачи прилетели!» Авторское название – с восклицательным знаком, который должен передать весь восторг художника от пробуждения природы.

Тут идеально собраны вместе, как детали конструктора, все главные символы России – березы, снег, старинная церковь, забор, избушка, бескрайние дали и бездорожье.

Композиция полотна создает впечатление устремленности ввысь, которое достигается подчеркнуто тянущимися кверху молодыми тонкими березками и шатровой колокольней старинной белокаменной церкви.

Картина становится таким откровением для современников, что даже подражать ей начнут не скоро. «Грачи» приносят Саврасову настоящую славу. И мало кто знает, что этот шедевр – еще и опыт преодоления скорби. Ведь он создавался в тяжелый момент жизни художника – вскоре после потери ребенка. Пытаясь пережить горе, он и написал ее. Не случайно кроме надежды на пробуждение жизни, света и тепла она несет зрителям ощущение грусти и светлой печали.

Искусствоведы будущего назовут Саврасова «художником одной картины». И в самом деле жизненные трагедии, которые будут преследовать пейзажиста и дальше, окажутся сильнее него.