Николай Голубятников - Подвиг Человека. …Несите людям мир и счастье!

Летом большую часть свободного времени станичные мальчишки проводят на берегу Дона. Купаются, рыбачат, пароходы встречают, коряги вылавливают на дрова, по берегу бродят. Да мало ли что может придумать ватага мальчишек в выходной день!

Левый берег обрывистый, правый пологий. Одним купальщикам и купальщицам нравится прыгать в воду с высокого яра, другим – брести по мелководью чуть ли не до середины реки, рассматривая песок под ногами.

Все мои сверстники были прекрасными пловцами. Я же некоторое время плавал очень плохо. Поэтому я очень часто отсиживался на берегу, пока товарищи весело плавали и ныряли. Такое ненормальное положение не могло долго продолжаться. И я принимаю рискованное решение: купаться ночью или в такую погоду, когда на берегу никого нет…

Дождавшись, пока все дома уснули, я осторожно соскальзываю с кровати и выхожу на улицу. Тихо. Даже собачьего лая не слышно. Прибавляю шаг. «Шире шаг, шире шаг», – подгоняю я себя. Вот и залитая лунным светом река показалась. Она блестит, как ледяной каток. Торопливо, как будто за мной гонятся разбойники, сбрасываю одежду и прыгаю в реку. Вода кажется теплой и вязкой, как глина. Но азарт борьбы уже овладел мной, и я делаю первые два сильных и широких взмаха. Волна бьет по спине, и гибкое тело стремительно вырывается вперед. Взмах правой – луна вниз, взмах левой – луна вверх. Раз-два, три- четыре… двести… Дно. Песок. Берег. Валюсь на спину и закрываю глаза. Ух! Хорошо! Победа! Я переплыл Дон. Долго задерживаться нельзя. Дома могут всполошиться. Сделав несколько приседаний, готовлюсь в обратный путь. Чтобы точнее попасть на то место, где оставил одежду, я, учитывая силу течения, захожу вдоль берега против течения на сто шагов и погружаюсь в реку. Вода по-прежнему теплая и ласковая. И в сердце закипает такая радость, что я не в силах сдержаться и запеваю. Мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь услышал мое пение. Поэтому, достигнув середины, я перестаю махать руками и, приподнявшись, во весь голос пою: «По Дону гуляет казак молодой…»

Вскоре я был дома. Моего исчезновения никто не заметил: все продолжали крепко спать.

Вечером, поливая огурцы в своем огороде, я услышал, как тетя Даша, делясь новостями с соседкой, говорит:

– Совсем было забыла сказать. Ночью веселовский казачок утонул в Дону. Наверно, пьяный был. Ему бы на помощь позвать, а он во все горло: «По Дону гуляет казак молодой…» Так и погиб, грешный. Может, судорога потянула, а может, сом… Говорят, появились сомы-людоеды.

– Чего только не бывает на белом свете, – сокрушенно качает головой Петровна.

«Если бы вы знали, кто этот пьяный казачок», – с опаской смотрю я на удаляющихся женщин и, схватив ведра, бегом пускаюсь к реке, чтобы не встретиться с тетей Дашей. «Неужели мое пение так схоже с пением пьяного казачка? – недоумеваю я. – Ведь я так старался».

После такой оценки моих певческих способностей я решил петь только вдали от слушателей. Для этого я уходил далеко вдоль берега Дона или в степь и там пел во весь голос, не боясь, что кто-либо услышит, кроме глухих рыб или равнодушных сусликов.

После памятной ночи я уже не избегал общества купальщиков. Наоборот, искал случая, чтобы показать, что умею плавать не хуже других. Самолюбие и бахвальство, как видно, никогда не приводят к добру. Так вскоре и случилось со мной.

В присутствии девочек я поспорил с Васей Крючковым, лучшим пловцом и ныряльщиком, что не отстану от него, переплыву Дон туда и обратно в любую погоду. Мы сидели у реки, укрывшись от ветра крутым обрывом. Для девочек мы выдолбили в яру глубокие ниши, а сами примостились у их ног. А на Дон смотреть было жутко: настолько он был рассержен нашим бахвальством. Его поверхность посерела и ощетинилась гребешками пены, как шерсть соседского кота при виде злой собаки, а волны подкатывали почти до самого обрыва, где мы сидели.

Но спор есть спор. Не сказав слова – крепись, сказав – держись. Попросив девочек отвернуться, мы с Васей молниеносно сбрасываем одежду и голые (трусов у нас не было) бросаемся в набежавшую волну. Подбадривая друг друга шутками, плывем к противоположному берегу, на котором темнеют деревья. Плыть было так тяжело, что каждый из нас подумал: «Уж не конец ли это?» На середине реки волны были меньше, плыть стало легче, и мы приободрились. Напрягая все силы, мы кое-как добралась до берега и улеглись под старой вербой. Вася был очень бледен и тяжело дышал.

Я спросил товарища:

– Вася, что с тобой? Ты заболел?