Николай Голубятников - Подвиг Человека. …Несите людям мир и счастье!

Зимой, как и другие дети, я ходил в школу. Возвратившись из школы, садился за домашние задания. Приготовив уроки, с нетерпением ждал захода солнца. Едва красный диск касался горизонта, как я хватал задачник и бежал в ликпункт. Там меня уже ждали. Обычно учитель поручал мне отделение призывников. Но были дни, когда и с «бородачами» приходилось заниматься. Призывники учились охотно, старались изо всех сил. Решив задачу, радовались как дети. Овладение всеми четырьмя действиями арифметики считалось завершением курса обучения и заканчивалось весельем. Учителей качали, подбрасывая над головами. Учительницам дарили самодельные сувениры: шкатулки, копилки, пудреницы с надписями. Играли гармошки, все пели и плясали.

Это было трудное, но прекрасное время. Годы борьбы за утверждение нового социального строя. Эпоха общественного возрождения. Время раскрепощения духа и всеобщего обновления.

Из-за неурожая в 1921 году в станице Верхне-Курмоярской начался голод. Меня вместе с другими детьми, отцы которых погибли на войне, отправили в детский дом станции Котельниково.

Я видел, какого огромного труда стоило местным органам новой власти снабжение детского дома хлебом и другими продуктами питания.

Один раз солдат, разгружавший подводу с крупой, такими голодными глазами посмотрел на дымящиеся тарелки с кулешом, что я не выдержал и, схватив свой дневной паек хлеба, выбежал на улицу. Я очень боялся, что солдат не возьмет хлеб, поэтому, протягивая горбушку, нарочно громко и бодро крикнул:

– Товарищ, возьмите, это у нас лишний оказался!

Красноармеец пытливо посмотрел на меня, как бы говоря: «Ты же сам как скелет», потом улыбнулся, провел шершавой ладонью по моей бритой голове, сказал:

– Спасибо, браток. Ты не падай духом. Скоро у нас все будет.

Взрослые относились к нам хорошо. Особенно врачи, которые часто приходили к нам. Я буквально во всех женщин в белых халатах был влюблен. Даже когда Дарья Матвеевна разрезала мне шишку на спине и было очень больно, а медицинская сестра Лиза держала, чтобы я не дергался, с восторгом думал: «Когда вырасту, обязательно женюсь на Дарье Матвеевне или на Лизе».

А любимые женщины, закончив со мной, брались за другого воспитанника, как будто не от прикосновения их нежных рук замирало сердце тринадцатилетнего мальчика Николая.

Воспитатели рассказывали нам о тяжелом положении страны, о голоде и разрухе и о том, как большевики во главе с Лениным делают все, чтобы спасти людей от голодной смерти, чтобы восстановить хозяйство и повести страну по пути к счастью – коммунизму.

– А вы будете много учиться, – убежденно говорит Елена Антоновна. – Некоторые из вас станут агрономами и научат крестьян стопудовые урожаи пшеницы получать. Весь хлеб будет белый, булки будут такие, что не каждый подымет.

– А мы с Таней будем вдвоем носить, – вставляет Петя.

Выкрикнул и смутился. Так покраснел, что около него жарко стало сидеть. Нo Елена Антоновна не заметила этого и продолжала рассказ.

– Петя прав, – как-то особенно мягко сказала она и одобри-тельно посмотрела на притихшую Таню. – Вы будете помогать друг другу. Мальчики будут помогать девочкам. Мы все будем делать коллективно.

– А можно мне стать инженером? – спросил Вася Текучев, который давно уже ерзал нa стуле и только сейчас решился подать голос.

– Конечно, Вася. Каким инженером ты решил стать?

– Я хочу строить электростанции. Во всех станциях будет светло ночью. Сталь варить можно электричеством…

Сверстники слушают Васю и удивляются: «Откуда он знает все это?» И, как бы поняв, о чем думают товарищи, Вася громко сказал, чтобы все услышали:

– Я у Ленина об этом прочитал.

В детском доме была большая библиотека. Чтение книг было любимым занятием воспитанников. Конечно, до дыр зачитывались книги Фенимора Купера и Жюля Верна.

Но немало было и любителей политических книг. «Манифест Коммунистической партии» Карла Маркса и «Письмо к американским рабочим» Ленина были любимыми брошюрами многих старшеклассников.

Через два года я вернулся в родную станицу, чтобы, завершив семилетнее образование, начать самостоятельную трудовую жизнь.

Станичники приняли меня приветливо и тотчас представили работу. Пасти скот я научился еще раньше, поэтому предложение принять стадо коров меня очень обрадовало. Конечно, я не был старшим пастухом, а был только подпаском, но это меня не смущало. Дядя Никифор доверял мне, поэтому мы с его сыном Федей большей частью пасли стадо самостоятельно.