– З-здравствуйте. Меня зовут Наташей, – поздоровалась я.
В ответ существо только глубже зарылось в постель.
– Что с ней? – спросила я Филу.
– Да ничего, устал просто человек. Выходной у нее сегодня.
Фила не была настроена на длительный диалог, поэтому я не стала ее больше ни о чем спрашивать, и удалилась за занавеску.
Все мысли мои заняла Мария. Невозможно представить, что эта женщина вообще способна передвигаться, не то чтобы работать. Вдруг до меня дошло, что в квартире ОДНА кровать, а людей в три раза больше. Значит, спать предстоит с Филой и скелетом Марии! От такой перспективы меня передернуло. «Спокойствие, только спокойствие, – говорила я себе, – в любом случае это лучше, чем ночевка на улице».
– Я ухожу, Наташа. Буду поздно, меня не жди и ложись спать. Тут еще девчонки придут, так ты им дверь открой, они – свои, – донесся голос Филы из-за занавески.
– Открою.
От усталости у меня уже подкашивались ноги и слипались глаза. Я разделась и осторожно легла на кровать, подальше от Марии.
– Не бойся меня, я не кусаюсь, – сказала женщина-скелет.
– Я и не боюсь, – ответила я и на всякий случай чуть отодвинулась к краю.
– Ты не думай, раньше, ДОМА, я пышкой была, вроде тебя. Это ТУТ так похудела.
– Работа у Вас тяжелая, да?
Мария вздохнула:
– Да, не из легких. Я посудомойкой в ресторане на пристани работаю. Гляди, – и протянула ко мне руки.
Кожа на ладонях была воспалена, местами трескалась и гноилась.
– Что это?
– Моющее средство. Целый день руки в нем держу, вот кожа и слазит.
– Ну, Вы бы побереглись как-то, – сказала я неуверенным голосом.
– Побереглись, – повторила Мария, – как тут побережешься? Ты, небось, вчера только из ДОМА. Видела, что на площади творится?
– Уйма народа…
– Вот именно. И всем работа нужна. Знаешь, сколько желающих на мое место?
Вопрос Марии относился скорее к разряду риторических, вряд ли ее интересовало точное количество претенденток на экзему в портовом кабаке. Я промолчала.
– А сколько тебе лет?
– Двадцать шесть. Мария, как тут с работой вообще?
– Смотря с какой. Какая-нибудь черная и дешевая рано или поздно подвернется. С той, что почище, – туговато. Ты – ГОВОРЯЩАЯ?
– В смысле?
– Говоришь по-итальянски?
– Училась по самоучителю немного, – с сильным сомнением в своих лингвистических талантах произнесла я.
– Если ты «немая», то нормально устроиться вряд ли удастся. Тебе Монтаз ничего не предлагал?
– Нет, ничего. А что, он мог бы с работой помочь? – призрак надежды замаячил перед глазами.
Мария потерла переносицу:
– Как тебе сказать. Вообще-то мог бы. Только не знаю, подойдет ли тебе такая работенка. Он тебя у вокзала подобрал?
Мне не понравилось слово «подобрал». Я что, дворняжка какая-то?!
– Да, мы встретились на Пьяцца Гарибальди.
– Монтаз девочек оттуда часто приводит. Добрый он, Монтазик наш, – оскалилась Мария.
– А чем же он занимается?
– Он – художник. А зарабатывает тем, что делает татуировки. Между прочим, очень красиво у него это дело получается. Может и тебе сделать бабочку на попе, если попросишь. Друзья у него, правда, несколько иного профиля. К ним он девочек пристраивает. Только по желанию, ты не думай!
«Не так уж сильно, наверное, Надежда ошибалась», – мелькнуло у меня в голове.
– Мы, когда шли сюда, встретили каких-то мужчин в подворотне, – припомнила я.
– Дружки его, наверное.
– И что это за люди?
– Марокканцы. Наши девочки на них работают.
На языке у меня крутился наивный вопрос, от которого я не смогла удержаться:
– Где работают?
– На «страде», – произнесла Мария, делая ударение в слове «страда», на первом слоге.
Мне не хотелось выглядеть полной идиоткой, – и я понимающе кивнула. Страда, страда… Знакомое словечко. И тут я вспомнила: «la strada» – это же «улица» по-итальянски. Ура! Не пропали даром занятия с самоучителем. И что же могут делать наши девочки на улице для марокканцев? Сомневаюсь, что род их занятий состоял в торговле беляшами или лотерейными билетами.
– Если хочешь знать, то друзья Монтаза еще не всяких девочек берут.
Хм. Подумать только! Я съехидничала:
– Да Вы что! Можно еще и кастинг на путану не пройти?
– Конечно, – на полном серьезе ответила женщина, – я им уже точно не подойду.
В чем-то Мария была права, образ ночной неаполитанской бабочки как-то мало вязался с ее, мягко говоря, аскетичной внешностью.
– Так, может, я тоже не подойду, – попыталась я пошутить.
Читать дальше