Иван Гольцов - Застенок

Сейчас я осознаю, что все в нашем классе воспринимали ее крики как норму. Ее оры воспринимались нами как обыденность, происходящая в порядке вещей. Значит, так должно было быть. Значит, учителя на всех детей так кричат в школе. Нам же не с чем было сравнивать. Удивительно, что ее коллеги-учителя, ничего не предпринимали. Хотя все прекрасно слышали ее крики.

Я продолжал посещать художественную школу. Там тоже хватало подлецов. Однако я старался не обращать на них никакого внимания, а заниматься любимым делом. Я игнорировал проявления издевок в мою сторону. Мне нравилось рисовать, в этом я видел нечто утонченное, неповторимое.

Почему они ко мне так относились? Потому что я не отвечал им агрессией на агрессию, и их это раздражало, по-видимому, еще больше.

Я болел хронической ангиной и часто простужался. Чтобы перебороть мой недуг родителям приходилось ежегодно возить меня на море. Мы ездили в Крым каждый год в один и тот же пансионат близ Евпатории. За это время я очень привык к этому месту. Неплохо ориентировался на местности. Поэтому мне разрешалось в семилетнем возрасте самостоятельно ходить в полуденное время к лиману.

Я бегал туда не для того, чтобы полежать на поверхности воды или принять целебные грязи. Я посещал это место для того, чтобы посмотреть на то, как работают археологи.

Древний город Керкинитида постройки конца четвертого века до нашей эры был завораживающе прекрасным местом во времена расцвета греческих Спарты и Афин. В эпоху существования Керкинитиды здесь жили греки.

Мне нравилось гулять по каменным фундаментам разрушенного скифами города. И я представлял, что здесь когда-то кипела жизнь: на месте вот этих развалин, скорее всего, был жилой дом, а этот полукруглый фундамент напоминал храм.

Ежегодно в этом месте проводились археологические раскопки, и наблюдать за работой научных групп было несказанно интересно. Они просеивали песчаный грунт через мелкое сито, и твердые материалы направляли на изучение в развернутый лагерь близ лимана.

Подумать только, здесь когда-то жили люди! Но как они жили? Как сложилась их судьба? Что стало с их потомками? Эти вопросы постоянно вертелись у меня в голове.

Мужчина средних лет останавливался в нашем пансионате ежегодно. Я отчетливо запомнил его, потому что он приезжал в тоже время, что и мы. Он надевал маску и далеко отплывал от берега. Часто вытаскивал на берег ракушки, крабов, морских коньков, и мы, дети, сбегались к нему посмотреть на эти морские диковины.

Однажды ему посчастливилось поднять со дна греческую амфору. Сколько десятков веков ей было – никто не знал. Но она была определенно очень ценной вещью для археологического сообщества и мировой истории.

Руины древней цивилизации приобщили меня к изучению античной культуры. Они и привили мне любовь к истории, что в последующем сыграло большую роль в моей жизни.

Позвонили поздно ночью. Мама расторопно начала собираться. Она была очень взволнована.

«Одевайся тоже. Неизвестно сколько времени придется пробыть на рынке». Я понимал, что случилось что-то серьезное.

В начале марта завывала метель. Ночной город был пуст. Я спешил вслед за мамой, проваливаясь в высоких сугробах. Возле складов собралась толпа, в темноте не было видно лиц людей, только слышны знакомые мне голоса. И я всматривался, пытаясь разглядеть их в свете луны. Кто-то вскоре подъехал на машине и оставил фары включенными. Оказалось, что я знал большинство людей.

Ограбили складские помещения, где предприниматели хранили свой товар. Воры проникли на склад через гаражный кооператив, и, пробив дыру в стене, вытащили все, что можно было утащить. Вывезли несколько грузовых фур. Я, как сейчас, помню разбросанные на полу контейнера сапоги и белые, перепачканные грязью мужские рубашки.

Год был тяжелым для нашей семьи. В какой-то период не было денег. Совсем не было.

Мне посчастливилось иметь копилку, точнее бутылку от шампанского, в которую я собирал мелочь.

Есть примета, что для хорошей торговли нужно разбросать мелочь. Вот люди и кидали пару монет. И когда рынок закрывался, а продавцы разъезжались, то на большом асфальтированном поле оставались монеты. Я ходил по полю и собирал их в карман. Потом, приходя домой, пересчитывал собранную сумму и засовывал монеты в бутылку. Набралась сумма почти на две сотни рублей.

Настало время, когда пришлось опустошить эту бутылку.