Иван Гольцов - Застенок

Бабушка охотно показывала мне эти книжки, трактаты, рассказывая основные каноны. Она зачитывала мне заповеди, ведущие человека к духовному Абсолюту. И я верил в эту идиллию, ставшей целью для маленького мальчика, питавшего с каждым днем все больше и больше этих сказочных историй про невероятно счастливую жизнь.

Такую идиллию создавали на обломках советской эпохи в новой России. И если взрослые, как моя бабушка, пришли к этой идее всего лишь несколько лет назад, то я был рожден с этой идеей. Она была внушена мне в раннем возрасте. Что может быть лучше, чем мир без войн, убийств, насилия? Нужно помогать и любить людей! И я учился любить людей, животных, природу, учился никому не причинять боль и страдания. Меня учили прощать, учили жить по законам Божьим.

Изначально Свидетели Иеговы изучали библию, собираясь на квартирах. И в погони за свершением такого светлого будущего с каждым годом прибавлялось все больше и больше последователей этого религиозного течения. Нас стало много, даже очень много, что количество верующих с трудом умещалось в актовых залах. Я был не одинок. Вокруг меня собиралось много людей, от которых я чувствовал доброту, бескорыстность, заботу, и мое детское восприятие подсказывало мне относиться к ним также, открыто, с любовью и добротой. Ведь доброта создает нечто светлое, которое помогает жить и чувствовать счастье.

Вместе с бабушкой я раздавал литературу на улицах, мы ходили по домам с вопросом: «Вы верите в Бога?». Я прославлял имя Господа, я видел в нем надежду на спасение всех людей, живущих на свете, от бед и неудач, трагедий, веря в достижение полного счастья. Так меня учили, так учили ребенка, которому еще не исполнилось и пяти лет.

Мама поняла, что я отличаюсь от своих сверстников, к моему сожалению, достаточно поздно. Бабушка отдала предпочтение изучению библии, чем моей подготовке к школе. И вместо того чтобы изучать алфавит, я уже как три года изучал Библию.

В общем-то, какой мне был интерес к школе? Я имел совсем другие занятия, более высокие и важные, как мне казалось на тот момент.

И я не понимал: почему мама стала каждый день мне говорить, что люди, которые ко мне хорошо относятся, вовсе не те за кого себя выдают. Я не понимал: почему она говорит, что все это неправда, что мой Бог – это неправильный Бог, что мы – православные, я – православный, и я должен ходить в церковь, в русскую православную церковь.

Получалось, что все окружающее меня было ложью, полным блефом. Получается, что я все это время жил неправильно, не так как нужно? Это не укладывалось в моей голове. Такого просто не могло быть. Как можно отказаться от веры, от Бога, от заповедей? Это было невозможно принять, но меня заставляли. В семье начались скандалы. Мне пытались объяснить, что вера бабушки вовсе не вера, что я должен воспринимать жизнь по-другому.

Я не хотел ничего слышать!

Одним из вечеров во время очередного переубеждения мама не выдержала и выбросила в мусорное ведро все журналы, которые она нашла дома. У меня случилась самая настоящая истерика. В помойку выкинули все то, что так было мне дорого: картинки со счастливыми людьми в гармонии с природой. И реакция пятилетнего ребенка была молниеносной.

Это ужасно, когда твое представление о жизни кардинально меняют, тем более в таком возрасте. Не обошлось без вмешательства психолога.

Позже мама призналась мне, что психолог заявил ей, что мое психическое развитие будет происходить с нарушениями, что я буду отставать по умственному признаку.

Я стал новым «Я». Меня с большим трудом вытащили из организации Свидетелей Иеговы. Я поверил в нового истинного Бога и стал придерживаться православных канонов. В моей детской библиотеке появились сказки, игрушки, которые мне ранее были безразличны. Теперь они стали занимать мою жизнь. Я начал рисовать, чего раньше никогда не делал. И отец записал меня в художественную школу. Водил три раза в неделю.

Казалось бы, что я стал обычным ребенком и весь этот кошмар закончился. Но сейчас же я осознаю, что именно тогда я перестал доверять людям. Я стал бояться их, бояться общения с ними, бояться раскрыть свои чувства и переживания. Я стал относиться абсолютно ко всем с настороженностью, но при этом я сохранил в себе чувство доброты к окружающим, любви и сострадания.

Моя двоюродная бабушка Люда любила приезжать в Россию. Она в течение нескольких недель, в период летнего сезона жила в Санкт-Петербурге в своих апартаментах на Лоцманской улице. Затем переезжала в наш город, на квартиру моего деда, где проводила достаточно большое количество времени. Я запомнил ее худой, ухоженной женщиной невысокого роста с прической под каре, носящую очки с тонкой оправой.