Иван Гольцов - Застенок

– Раз это твои деньги, то иди покупать продукты сам. – Говорила мама.

Но что купить на них? Мама подсказала, и на собранные монеты я смог взять пачку макарон, батон и кочан капусты.

Денег не было, но голода не было тоже. У нас всегда имелись собственные запасы.

Мама делала закрутки. Из деревни привозили картошку, лук. Так жила большая часть русских и мы не были исключением.

В сентябре 2001 года я перешел во второй класс. К моему разочарованию, Саша ушел из нашей школы. Мы остались вдвоем с Рустамом противостоять остальным мальчишкам.

В первых числах месяца отбирали детей в школьный хор и меня заметили. Так я стал петь в школьном хоре. Я неплохо заучивал тексты песен, и это подтолкнуло меня к новому увлечению.

Я начал писать стихи. Конечно, поначалу они были незамысловатые, всего на несколько четверостиший, но меня это забавляло. Потом я начал писать все больше и больше. Мне нравилось то, чем я стал увлекаться.

Одиннадцатого сентября, когда начались вечерние новости, мама громко закричала: «Быстрее! Все сюда!». По телевизору показывали, как самолеты врезались в небоскребы.

Это был теракт в Нью-Йорке. Мне вспомнились взрывы многоэтажек в Москве. Отец успокоил, сказав, что это далеко от нас. Но мне не было от этого легче. Умирали люди, и этим было все сказано.

Я испытывал жалость и сострадание к тем невинным. Об этом теракте в Штатах говорили все и везде и американская трагедия не оставила никого равнодушным.

В середине осени меня приняли в «октябрята» – группу при пионерской дружине школы. Это случилось не потому, что я и мои одноклассники осознанно этого хотели. Просто взрослые на школьной линейке нам раздали значки и сообщили новость, что теперь мы являемся частью их организации.

Значит, так должно было быть. Но на самом деле мы не понимали, зачем это нужно.

Помню, как в канун католического рождества в нашем городе был организован концерт, на котором школьный хор, в котором я пел, исполнил песню на английском языке «Silent Night», что было, безусловно, нонсенсом. До этого песни исполнялись исключительно на русском.

Петь на английском языке мне понравилось. И могу сказать, что, пожалуй, этот момент был определяющим в моем особом интересе к иностранным языкам, особенно к английскому.

Я приезжал к бабушке и деду в гости, но не более чем на полдня. Родители пытались ограничить мое общение с ними, но видеться разрешали.

Моя бабушка по отцу, состоявшая в организации Свидетелей Иеговы, работала вахтером во дворце культуры, в месте, где в советские годы проходили все культурно-массовые мероприятия. Новых специально отведенных мест для проведения концертов и праздников в те годы еще не строили – не до этого было в новой России. Поэтому все довольствовались советским наследством.

Несмотря на то, что зарплата вахтера была ничтожно мала, я все же находил определенные плюсы в бабушкиной работе.

В ее распоряжении был стационарный телефон, которым можно было неограниченно пользоваться, и многие знакомые приходили к ней на работу, чтобы позвонить. Кроме того, мне бесплатно позволялось ходить на спектакли и выставки во дворце культуры, приезжавшие в наш город.

Мне нравилось посещать террариумы с пресмыкающимися и земноводными. Несколько часов я мог простоять возле небольших стеклянных боксов, наблюдая за поведением змей, ящериц, пауков, насекомых. Многие дети, да и взрослые тоже, боятся этих гадов, но у меня же они не вызывали никакого отвращения. Они являются частью природы, как и любые другие животные.

Я очень любил животных, и даже когда приезжал в деревню, то непременно проводил большую часть времени во дворе, где держали кур, уток, поросят, корову. Мне нравилось чесать за ухом наших собак. Дед отвязывал их на ночь, и они рассекали перед крыльцом, ластясь, подползая ко мне и переворачиваясь на спину, чтобы я их погладил по грязному пузу.

По выходным дворец культуры арендовали баптисты. Актовый зал был заполнен людьми до отказа. Они общались, пели, как когда-то и я пел, но в организации, где состоит моя бабушка. Я отдаленно, можно сказать мутно вспоминал обрывочные воспоминания из моего раннего детства, но тут же пытался все забыть, как страшный сон.

В конце мая, когда учебный год заканчивался, мой одноклассник Рустам сообщил мне, что его семья переезжает во Владивосток. Это было очень далеко, на другом конце страны. И поэтому наша дружба на этом заканчивалась. Я осознавал, что остаюсь один. Но делать было нечего. За нас решали взрослые.