Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

В Российской армии в ту пору было около двух тысяч генералов. Но только Лебедь, единственный из них, не боялся высказывать запредельно критические оценки деятельности президента, правительства и министра обороны. Он говорил:

— Нельзя служить в армии, если не веришь Верховному главнокомандующему, когда презираешь министра обороны.

Это было сказано в ту пору, когда он был еще не отставным, а действующим генералом. В России генералы становятся смелыми только после своей отставки.

4 июля 1992 года в Кремль поступило заявление командующего 14-й общевойсковой гвардейской российской армией, которое начиналось словами: «Я обращаюсь прежде всего к Вам, первый Президент свободной России Борис Николаевич Ельцин…» Заявление было адресовано не только Ельцину, но и всем президентам суверенных республик бывшего СССР «народам, правительствам и парламентам», всем средствам массовой информации. В нем давалась оценка позиции России, Молдавии и Приднестровской Республики в кровавом конфликте.

Документ вызвал в президентском аппарате и в руководстве МО и Генштаба что-то очень похожее на панику.

«…Настало такое время — занять определенную позицию. Пора прекратить болтаться в болоте малопонятной, маловразумительной политики. Что же касается державы, которую я имею честь здесь представлять, могу добавить еще то, что хватит ходить по миру с сумой, как козлы за морковкой. Хватит. Пора за дело браться, державность блюсти. Возьмемся — у нас занимать будут…»

Была ли это грубая солдатская прямота или тонкий политический ход, облаченный в нарочито суконную форму, — не знаю. Знаю только, что Лебедь озвучил (пусть даже в некорректной форме) именно то, о чем думали почти два миллиона людей в погонах.

За беспрецедентную резкость высказываний о главе государства или министре обороны и открытое нежелание выполнять их приказы и директивы, любой другой военачальник давно бы «сушил лампасы» на пенсии, а может, и валялся бы на нарах на Колыме.

В МО и ГШ мне не раз приходилось слышать возмущенных генералов, советовавших министру «вышвырнуть этого хулигана из армии или отдать под суд».

Но командарма не трогали и тогда, когда он позволял себе снисходительно похлопывать президента страны по плечу, напоминать ему его партноменклатурное прошлое и резюмировать, что бывший секретарь Свердловского обкома КПСС как политический лидер-реформатор «уже ничего не может».

Ельцин долго молчал. Ельцин не только не поставил на место строптивого командарма, — он присвоил Лебедю звание «генерал-лейтенант». Это повышение тогда было чем-то похоже на взятку, на сигнал «военному хулигану», чтобы он был поосторожнее на поворотах. Но не помогло.

Лебедя часто одергивали другие высокие политики за его граничащую с бестактностью прямоту. Ему не однажды грозили кулаком из Кремля и из МИДа и сурово предупреждали, чтобы «не лез в политику».

Многие офицеры и генералы МО и ГШ понимали, что Александр Иванович явно пренебрегает служебным этикетом, но редко кто открыто осуждал его. Он будто имел особое право выходить за разграничительные линии Устава: это было похоже на езду на запрещающие сигналы светофора. Лебедь как бы сам предложил Ельцину и Грачеву ифать по таким правилам. Президент делал вид, что не замечал «нарушителя». Грачев нередко «штрафовал» его, но при этом с опаской поглядывал на Верховного, пытаясь понять его отношение к Лебедю…

Лебедь расходился с Ельциным почти во всех оценках внутренней и внешней политики и военной реформы. Кардинально расходился Лебедь с Ельциным и в оценках августовских событий 1991 года, называя их дешевым спектаклем… Его книга «Спектакль назывался путч» сразу стала букинистической редкостью. Ее, словно ленинскую «Искру», тайными путями доставляли в города и села, ее ксерокопировали офицеры Минобороны и Генштаба. Не могу не процитировать, на мой взгляд, одно из лучших мест книги генерала:

«…Для чего была нужна эта провокация? Она позволила одним махом решить массу колоссальных проблем: разметать КПСС, разгромить силовые министерства и ликвидировать в конечном счете великую страну, 73 процента граждан которой на референдуме в марте 1991 года однозначно сказали «Союзу — быть!». Горбачев М. С. на тот период был непобедим по одной-единственной причине — потому что даром был никому не нужен. Это был отработанный материал. Буш к тому времени уже успел ему объяснить, что архитектором перестройки был он, Буш, а Горбачев М. С. — только прорабом.