Юрий Орлик - О тех, кого помню и люблю

После Москвы на поезде спустились на Северный Кавказ в Орджоникидзе. Было много экскурсий по лермонтовским местам в Пятигорске, Машук, место дуэли и др.

Потом Военно-Грузинская дорога, из Пасанаури мы пешком шли в Казбеги около 20 км. Потом автобусом в Тбилиси через Мцхету. Не надо говорить, что все эти названия связаны с нашей историей, литературой, культурой: Пушкин, Грибоедов. В Пантеоне на горе Мтацминда в Тбилиси были на могиле Грибоедова, его жены Нины Чавчавадзе, на могилах деятелей грузинской культуры А. Церетели и др.

Я помню играл на баяне Песню о Тбилиси:

«Такой красивый небосвод,

Сияет только над тобой,

Тбилиси – мой любимый и родно-ой…»

Один раз из Тбилиси ездили на сталеплавильный комбинат в Рустави, это гигантский завод с доменными и мартеновскими печами, прокатными цехами и др. На двух таких же гигантах мне повезло побывать еще: в следующем 1961 году в Запорожье и гораздо позже в 1990 в Мариуполе на Азовстали.

Из Тбилиси поездом а Батуми, здесь в 1960 состоялась моя первая встреча с морем, потом здесь были еще 2 раза, этот город и вообще Кавказское побережье хорошо и точно описаны у Паустовского. Помню, что очень интересной особенностью Батуми были ковры, которые жители расстилали прямо на улице возле домов.

Один раз из Батуми а Сухуми плыли на дизельэлектроходе «Россия». В Сухуми посещение знаменитого обезъяннего питомника АН СССР, дендрарий. Потом наконец Сочи, почти всегда там жили на турбазе, где папин студент-заочник был директором. И на поезде Адлер-Минск – домой.

В 1961 была первая поездка в Крым. С группой студентов доехали до Киева на поезде, потом на теплоходе по Днепру до Херсона через Канев.

Чуден Днепр!.... В Запорожье была остановка, кроме сталеплавильного комбината посетили Днепрогэс.

Потом Одесса, у снова на теплоходе до Севастополя, детали см. у Паустовского (только, конечно, в нашем варианте было спокойное плавание летом).

Город-Герой Севастополь, Панорама войны 1854, автор – художник Рубо (надо упомянуть такую же панораму этого же автора о Бородинской битве в Москве на Кутузовском проспекте). Диарама обороны Севастополя. Чудесный наш белый город, налитый солнцем и историей.

Ялта, Алупка, Ливадия, Гурзуф, Алушта – эти слова звучат как песня. В Алуште я, наконец, поплыл, надо сказать что Оксана поплыла в возрасте 6 лет в Гаване после 3-х лет работы с ней, Тема тоже приблизительно в этом возрасте, после разных тренировок и работы с ним на Нарочи и Браславских озерах.

Тролейбусом из Алушты в Симферополь и оттуда – домой на поезде Симферополь-Рига.

Поездка в Крым , Москва Кремль

На 33 этаже здания МГУ Кубинский флаг, По Днепру из Киева, пишу дневник

С папой поездки на Кавказ Военно-Грузинская дорога, Крестовый перевал

Поездка Кавказ 1960 и другая 1963

В октябре 1961 папе дали отдельную квартиру, в новом районе, Кедышко, 15А -49. Это очень хороший красивый район, рядом с парком Челюскинцев. В 1961 г. брат Родик женился и папе удалось его оставить в старой квартире на Обувной, через 4 года дом снесли и Родик тоже получил квартиру на К. Либхнехта.

В октябре мы переехали и я пошел в школу №63 на Кедышко, 300 м от дома, в 4-й класс. Там сразу я стал отличником и все эти годы учился на 5.

Если копаться в памяти, то естественно возникает множество разных эпизодов жизни с папой и мамой, но стоит, конечно, сосредоточиться на чем-то существенном. Как я уже писал, военные годы были важными для жизни и страны и школы. Например, я помню что в 1961 в Минске вышла книга «Никогда не забудем», посвященая воспоминаниям детей, которые пережили войну в Белоруссии. Там было много воспоминаний и о пионерах, которых называли героями: М. Казее и других. Это книгу мы читали в школе и я читал дома.

При этом вспоминается один интересный эпизод, связанный с папой. Среди пионеров героев тогда было имя П. Морозова, известный случай политики раскулачивания 30-х годов. Как–то раз я разговаривал с папой на эту тему, по-моему, рассказывая о каких-то школьных обсуждениях, я, кажется, что-то сказал как бы восторженное об этом пионере, это был, конечно, рассказ и эмоции ребенка. Хорошо помню этот момент: я вдруг почувствовал неладное: отец молчал, но я ясно чувствовал холод, который пошел от него. Сначала я ничего не понял, так как папа никаких объяснений не давал. Но через несколько дней или недель постепенно я выяснил причину: как я писал раньше отец со своими братьями и сестрами были сиротами , когда интервенты убили родителей в 1920 г. и случай с П.Морозовым для него однозначно был предательством (кстати, потом имя этого ребенка было исключено из литературы о 30-х годах и войне).