Александр Дюма - Путешествие в Египет

Путешествие оказалось весьма продолжительным: оно длилось с июня 1858 по февраль 1859 г. В России знаменитого писателя встретили очень тепло. Его гидом по Петербургу был Григорович, а Панаев от имени многочисленных читателей выразил чувство уважения к нему в "Современнике". Дюма, в свою очередь, в репортажах из России пытался дать французским читателям краткие сведения о русской литературе, пропагандировал творчество Пушкина, Лермонтова, Лажечникова, Марлинского. Из Петербурга он выехал сначала в Москву, затем в Казань, по Волге спустился до Астрахани, побывал на Кавказе. Кстати, в Нижнем Новгороде писателю удалось встретиться с Анненковыми, героями своего романа, которым после смерти Николая I было разрешено возвратиться из ссылки. Заметки, сделанные писателем во время этого великого странствия, впоследствии составили многотомную книгу "От Парижа до Астрахани" и уже упоминавшуюся книгу "Кавказ".

Вернувшись во Францию, Дюма все-таки сумел построить корабль для плавания по Средиземному морю и уже был совсем близок к реализации своей заветной мечты, начал путешествие, но в конечном счете не продвинулся дальше Италии. Его остановила другая мечта - мечта о революции, о республике, пусть не во Франции, пусть только в Италии. Подружившись с Гарибальди, он активно включился в борьбу итальянских повстанцев, стараясь помочь им и средствами, и личным участием. Он, в частности, закупал для них оружие. Гарибальди назначил Александра Дюма хранителем музея в Неаполе и руководителем реставрационных работ в Геркулануме и Помпеях. В Италии Дюма провел четыре года. В последние годы он уже больше ничего не писал и умер 5 декабря 1870 г., совершенно разоренный, в разгар франко-прусской войны.

Ему так и не удалось совершить то вожделенное путешествие, книга о котором должна была стать новым, очевидно, многократно расширенным вариантом "Путешествия в Египет". Жаль, интересно было бы узнать, что же еще мог добавить этот титан к тем реальным и воображаемым путешествиям, которые он совершил за свою жизнь. А впрочем, его жизнь продолжается в необъятном, неиссякаемом, радующем миллионы людей творчестве. А значит, продолжается и однажды начатое им нескончаемое путешествие - по всем странам и континентам. В. А. Никитин

22 апреля 1830 года, около 6 часов вечера, наш обед на борту брига "Улан", на котором плыли в Египет господин Тейлор господин Мейер и я, был прерван криками: "Земля, земля!" Мы тотчас же поднялись на палубу и приветствовали древнюю землю Птолемеев, освещенную последними лучами заходящего солнца.

Александрия стоит на песчаном берегу. Длинная золотая лента тянется вдоль самой кромки воды; слева, подобно рогу полумесяца, вдается в море мыс Канон, или Абу-Кир, можете называть его так или эдак, в зависимости от того, что вам ближе - поражение Антония или победа Мюрата. Неподалеку возвышаются колонна Помпея и игла Клеопатры - все, что осталось от города Александра Македонского. Между этими памятниками, рядом с пальмовой рощей, стоит дворец вице- короля - неказистое здание, построенное итальянскими архитекторами. И наконец, по другую сторону порта на фоне неба выделяется квадратная башня, воздвигнутая арабами: именно здесь высадилась на берег французская армия под предводительством Бонапарта. Ну а сама Александрия, эта древняя владычица Нижнего Египта, наверное стыдясь своего рабства, прячется за барханами пустыни, словно скалистый остров в песчаном море.

Все это одно за другим, как по волшебству, поднималось из воды, по мере того как судно приближалось к берегу; однако мы не обмолвились ни словом - так переполняли нас разнообразные мысли и чувства. Нужно быть художником, долгое время грезить о подобном путешествии, ступить, как довелось нам, на землю Палермо и Мальты - этих непременных остановок на пути к Востоку, и вот наконец на исходе дивного дня при безмятежном море, когда горизонт озарен всполохами заходящего солнца, а вокруг слышны радостные крики матросов, увидеть, как появляется перед тобою эта древняя голая и выжженная солнцем египетская земля, таинственная прародительница мира, которому она завещала, как загадку, неразрешимый секрет своей цивилизации; только пресыщенный парижанин способен понять, что мы испытали при виде этого берега, не похожего ни на один знакомый пейзаж.

Мы очнулись лишь потому, что пора было готовиться к высадке, но капитан Беланже остановил нас, посмеиваясь над нашей горячностью. Ночь, наступающая на Востоке очень быстро, приглушила яркие краски дня, и с последними отблесками света мы увидели, как пенятся серебряными брызгами волны, разбиваясь о гряду рифов, почти полностью закрывающую вход в порт. Было бы крайне неосмотрительно пытаться подойти туда даже с лоцманом-турком; да и наверняка ни один из морских проводников, не разделявших нашего нетерпения, не рискнул бы ночью подняться на борт "Улана".