Евгений Евстафьев - Бега, скачки и не только. Путь зоотехника

Действительно интересной и творческой работой для зоотехника на любом ипподроме, как я убедился в дальнейшем, является запись лошадей на призы и составление беговой программы, а также участие в судействе. Что касается составления заездов и программы в целом, то это делается до сих пор по принципу «я тебя слепила из того что было». И если на ЦМИ есть из чего «лепить», то на других ипподромах – не очень. Нежелание или неумение составлять полноценные планы розыгрыша рядовых призов – один из фундаментальных недостатков формирования программ. Но тогда это не так бросалось в глаза благодаря достаточно логичной и соблюдаемой групповой системе.

На Раменском и Московском ипподромах завязались и затем поддерживались добрые отношения с рядом наездников, в т. ч. с М.С. Фингеровым. В дальнейшем, когда я работал главным судьей, это послужило поводом для обвинений в необъективности судейства – уж очень не любили Михаила за его независимый характер и вызывающее поведение. У меня самого бывали с ним стычки. Хорошим и умным стихотворением откликнулась на его смерть Лена Липатникова: «… никто его не знал…». На ЦМИ я впервые проявил свой неудобный характер, выступив на собрании с критикой снабжения тренотделений инвентарем и заказными подковами, за что был временно «сослан» в отдел справочников, которым руководил Олег Фомин – интересный и симпатичный собеседник, кладезь разных знаний.

В целом, для меня работа зоотехником на ипподромах, включая три сезона обслуживания скачек на ЦМИ в 198890 гг. (в чем я никогда не был большим специалистом), была безусловно полезной. Мне удалось окунуться в простые будничные заботы тренперсонала, их проблемы, узнать и некоторые темные стороны ипподромной жизни, что в дальнейшем помогало (а иногда и мешало) работе главным судьей. Завязались товарищеские отношения на много лет со многими специалистами ЦМИ – Светланой Левченко, Валерием Никулиным, Алексеем Кочергиным и др. В эти же годы я познакомился с Юрием Борисовичем Алексеевым – директором ЦМИ в 1970-74 гг., который в дальнейшем не раз поддерживал меня в разных обстоятельствах и с семьей которого мы дружны до сих пор.

К работе зоотехником на ипподроме можно условно отнести мои функции по обслуживанию московской команды, направленной в 1974 году в Одессу по инициативе лаборатории тренинга ВНИИК. В то время я работал в этой лаборатории, поэтому на меня и возложили основные технические обязанности по подготовке оптимальных условий испытаний. Надо было организовать ремонт, измерение и регулярный полив дорожки, вывоз лошадей на купание в Хаджибейском лимане, обеспечение их разнообразными кормами, получение и регистрацию достоверных результатов испытаний. Результаты были, есть о чем вспомнить!

Благодаря этому мероприятию оживились связи Московского и Одесского ипподромов, причем, на всех уровнях – от любителей до администрации. Одесские завсегдатаи трибун стали регулярно приезжать на большие призы в Москву – это стало традицией на много лет, московское руководство приглашало одесских наездников с их лошадьми для участия в международных призах. Надо сказать, что в те годы еще более активные контакты поддерживались с киевлянами, которые регулярно и успешно участвовали в больших призах в Москве. Лев Карпинский, Юрий Привалов, Павел Бабутин и Степан Дорошенко из Киева, Иван Рыжих и Валерий Сав-чиц из Одессы были всегда желанными гостями. Теперь об этом можно только мечтать.

На ЦМИ я кое-чему научился, но особых перспектив не видел.

К тому же, у меня появилась полноценная семья, что накладывало дополнительную ответственность, и я попробовал «сунуться» в науку, поступив в аспирантуру в Тимирязевскую академию и прирабатывая параллельно дворником на стадионе «Наука». Интересную тему для диссертации я не нашел, но вскоре мне крупно повезло. Меня пригласили зоотехником лаборатории тренинга, располагавшейся на ЦМИ, с переходом в заочную аспирантуру при ВНИИК.

Этот период с 1971 по 1976 год оказался для меня самым интересным и плодотворным в моей профессиональной биографии. В эти годы мне предоставилась уникальная возможность совместить привычное наблюдение за тренингом и испытаниями рысаков с организацией предипподромной подготовки. Что очень важно – это делалось на основе изучения физиологических основ повышения тренированности.

В лаборатории, руководимой Георгием Георгиевичем Карлсеном, царила товарищеская атмосфера, особую поддержку оказывал мне бывший работник Главка Борис Николаевич Попов. Одновременно сложились дружеские отношения со многими работниками других отделов ВНИИК, в частности – с Андреем Борисовичем Фоминым, курирующим русскую рысистую породу. У меня был относительно свободный график. Если я не был непосредственно занят в экспериментах, то мог не только наблюдать за тренингом лошадей опытных тренотделений, но и сам в этом участвовать.