Соломон Перел - Гитлерюнге Соломон

Отряды СС, созданные в 1925 году, формально подчинялись СА. В действительности же они существовали самостоятельно в качестве личной гвардии Гитлера. В 1934 году они уже официально подчинялись только фюреру. Во главе их стоял Гиммлер. Его аппарат власти включал в себя тайную государственную полицию, гестапо, службу безопасности СД. Последняя ведала концлагерями и карательными отрядами, которые действовали на оккупированных территориях и убивали там стариков, женщин и детей.

Гитлерюгенд, молодежная организация НСДАП, был создан в 1926 году. Его члены принимали активное участие в уличных драках, демонстрациях и других акциях террора. В элиту гитлерюгенда набирали высокорослых юношей нордической внешности и чистой арийской крови.

Жизнь в Пайне продолжалась, хотя положение ухудшалось с каждым днем. Но нас, детей, это мало тревожило. Ничто не могло помешать нашим играм и беготне по городу. Я не был еще достаточно зрелым, чтобы оценить подстерегающую нас опасность, тем более что отец предполагал, как и многие, что «этот сумасшедший» не продержится дольше восьмидесяти дней. Предостережения со стороны немногих тонули как глас вопиющего в пустыне.

Спустя два года я ощутил расовые преследования на собственной шкуре. Во исполнение нюрнбергских расовых законов [2] Нюрнбергские расовые законы — два расистских (в первую очередь антиеврейских) законодательных акта — «Закон о гражданине рейха» и «Закон об охране германской крови и германской чести». от 1935 года меня исключили из школы. Повседневная жизнь становилась все тяжелее и опаснее. Много раз мой отец привлекался к унизительным работам вроде подметания улиц и вывоза мусора. СА громили еврейские магазины, били витрины и обвиняли нас во всех грехах. Удавка террора затягивалась все сильнее. Мы решили бежать из Германии.

Большую часть нашего имущества нам пришлось в спешке распродать за бесценок. Почти без средств мы эмигрировали в Польшу и остановились в Лодзи. Первое пристанище нам предложила тетя Клара Ваксманн, младшая сестра моей матери.

Приспособиться к жизни в новой стране было непросто. Не только язык, но и образ мышления местных жителей сильно отличался от того, к чему мы привыкли. Мне просто не удавалось примириться с изменением обстановки. Меня мучила тоска по Германии. Я был потрясен этой внезапной и ужасной переменой.

Я стал ребенком-эмигрантом и на себе испытал, насколько местные жители не испытывали к нам симпатий. Открытые насмешки местных еврейских детей над «немчурой за чашкой кофе» доставляли мне боль, заставляли замыкаться в себе. Я не мог защитить себя, не мог справиться с таким экзаменом на привыкание.

И все-таки жизнь продолжалась, сильное напряжение в конце концов исчезло. Большую роль сыграло и то, что я снова мог ходить в школу. Я вынужден был учиться и с удивительной скоростью выучил новый для меня польский язык.

Постепенно жизнь на новом месте стала налаживаться. Благодаря изучению польской истории, рассказам о великих правителях, которые боролись против раздела страны и господства иностранцев, Польша становилась для меня все симпатичнее. У меня стало появляться чувство, что она может стать моей второй родиной.

Прошло три года… 1938-39 учебный год подходил к концу. Я успешно закончил школу. После летних каникул я должен был поступить в еврейскую гимназию в Лодзи. До сих пор помню слова песни, которую мы со слезами на глазах торжественно пели на выпускном вечере в школе, прежде чем каждый из нас пошел своей дорогой.

Когда мы пели эту песню, то, конечно же, не представляли себе, что многие из нас скоро не только не будут вместе, но их просто не будет на этом свете.

Наступило 1 сентября 1939 года. Гитлеровцы напали на Польшу и втянули все человечество во Вторую мировую войну. По радио мы слышали угрожающие речи Гитлера и ответ командующего польскими Вооруженными силами маршала Э. Рыдз-Смиглы: «Польша будет мужественно бороться и не уступит ни пяди земли».

Через несколько дней Польша покорилась воле нацистских завоевателей. Лишь ее столица Варшава продержалась целый месяц.

Я снова оказался лицом к лицу с фашистским террором. В Лодзь входили первые подразделения вермахта. Тысячи немцев приветствовали их выкриками «Зиг Хайль!» и дождем цветов.