Елена Майорова - Любовь и страсть Сухово-Кобылина. Трагедия великого драматурга

Мария Ивановна, мать взрослых дочерей, расцветала, читая такие строки. Семья на лето переселялась в Воскресенское, и по решению маменьки учитель должен был поехать вместе с ними. Привольная сельская жизнь, ласковая летняя погода среднерусских краев, чудесная природа…

Но в лице дочери Елизаветы мать встретила соперницу. Оказывается, та уже давно положила глаз на Надеждина и на природе взяла инициативу в свои руки. В усадьбе «на берегу прозрачной Десны, под ласковым летним солнцем вспыхнула ничем потом не закончившаяся любовь между учителем и ученицей». Волевая страстность Елизаветы подмяла податливо-впечатлительную душу Надеждина. Профессор сопротивлялся недолго; начались тайные встречи, признания, клятвы в любви до гроба, обсуждение будущего счастья… Влюбленность их сделалась обоюдной, приняв, как только и могло быть у таких натур, формы самые невинные и самые экзальтированные. Это продолжалось и в Москве, причем активной стороной оставалась Елизавета.

Каково же было негодование Марии Ивановны, обнаружившей тайную любовную переписку между девушкой и ее учителем. Она убедилась в этом, перехватив письма влюбленных, роль почтальона между которыми исполнял ее младший сын Ванюша. Выяснилось, что Елизавета Васильевна уже обещала Надеждину свою руку и даже подарила избраннику в знак любви золотое кольцо. Поднялся скандал, общее мнение было таково: «Бедный профессор ищет богатой невесты». Тем более что Надеждин одно время «испытывал род какого-то тайного отвращения» к Елизавете Васильевне, чего и не скрывал.

По этому случаю Сухово-Кобылин, семнадцатилетний юноша-студент, поколотил сестру и сделал крайне резкие и оскорбительные для Надеждина заявления. «Семинарист и попович Надеждин, хотя и достигший профессорского звания, – говорил он, – не пара молодой, знатной и богатой девушке». В студенческой среде, где Надеждина боготворили, подобные высказывания вызывали бурю дружного негодования.

В довершение всего Сухово-Кобылин в одном из разговоров со своим однокашником и ровесником Константином Аксаковым сказал буквально следующее: «Если бы у меня дочь вздумала выйти замуж за неравного себе человека, я бы ее убил или заставил умереть взаперти». После этих слов приятель поссорился с Кобылиным, напитанным, по его словам, «лютейшею аристократией», «взбесившимся Чацким», европейским азиатом и «Гегелем кабацким». Отец Константина, «незаменимый культурный бытописатель-историк, превосходный пейзажист и наблюдатель жизни природы, наконец, классик языка» С.Т. Аксаков [5] Сергей Тимофеевич Аксаков (1791–1859) – автор биографических книг «Семейная хроника» и «Детские годы Багрова-внука», а также известной сказки «Аленький цветочек». запрещал сыну общаться с этим «злым, избалованным развратником». По отцовскому ли запрету, потому ли, что Александр раздражал демократически настроенного друга аристократическим лоском и чванством родовитого барина, Константин в конце концов разошелся с Сухово-Кобылиным.

Но Александр не изменил мнения о намечавшемся мезальянсе. Более того, он потребовал, чтобы сестру держали в запертой комнате под домашним надзором. Наблюдая Надеждина, Александр едко замечал: «Он спокоен, посещает театры, печатает в “Молве” отчеты об игре Каратыгина, ему и дела мало, что всецело доверившаяся ему девушка переживает тяжкие мучения».

Однако Надеждин тоже мучился – от ложного положения, от подозрений в корысти и от подавляемого, однако весьма сильного нежелания связывать свою жизнь с Елизаветой. Летняя любовь оказалась тяжелой свинцовой гирей, которая давила и не давала дышать свободно. Так что страдал он не меньше, чем узница на Страстном бульваре, в доме 9 [6] Сюда Сухово-Кобылины переехали из Харитоньевского пер. В 1997 г. особняк со всеми пристройками, включая флигель, был снесен. Компания «Капитал Групп» построила на его месте офисное здание класса «А» и «воссоздала» особняк, лишь отдаленно напоминающий усадьбу XIX в. . Терзания профессора усугублялись еще тем, что он должен был встречаться с Кобылиным в университете. «Соберу все силы, – писал он в дневнике, – я должен буду увидеть Александра и экзаменовать его, это пытка».

Отчасти назло гордецу Кобылину Елизавету Васильевну было решено похитить. Историю «похищения» в юмористическом ключе изобразил А. Герцен в своей эпопее «Былое и думы». Условились, что Надеждин с приятелем Н.Х. Кетчером (причем добрейший чудак Кетчер был в этом предприятии движущей силой) в полночь явятся на Страстной бульвар и будут ждать на лавочке напротив кобылинского дома заветного сигнала. Перенервничавший Надеждин задремал – хорошо известны такие реакции психики на экстремальные обстоятельства – и пропустил появление любимой и неоднократно повторяемые знаки. Может быть, и подсознание сыграло свою роль – не лежала у него душа к нервной, внутренне неспокойной Елизавете.