Ну что я вам должен заметить, дорогой мой читатель. У каждого из нас есть в жизни примечательные моменты, памятные случаи, которые не выветриваются из памяти, не уходят в небытие, а остаются с нами на всю последующую жизнь. Такое событие для меня – починка отопления на даче Высоцкого. Боже ж ты мой, как я гордился той своей работой – этого вам словами не передать! Моя жена Татьяна даже со временем вывела такую закономерность. Тебя, говорит, сразу можно уводить из хмельной компании, когда ты начинаешь хвастаться тем, что чинил отопление у Высоцкого: значит напился. И, пожалуй, супруга права. Трезвый я всегда понимаю всю пропасть, которая существовала между мной и Высоцким – друзьями мы никогда не были. А вот, когда выпью, пропасть та сразу мелеет, и я её одним прыжком запросто перемахиваю. Тем более, если к тому меня понуждают благодарные слушатели в разгорячённой компании. При том ведь, что мне даже привирать особенно не надо. Отопление я действительно чинил, и о том весь Театр на Таганке знал, как знали в театре об особо-тёплом ко мне отношении Высоцкого. А то, что неделю моего отсутствия в академии прикрывал Анатолий Утыльев, так про это он и сам, когда жив ещё был, всем с гордостью рассказывал, дескать, какие мы с Захарчуком молодцы! А, поди, не прав?..
«Какого цвета моя ложь,/ когда с лихвою пьян?/ Когда стакан и с вилкой нож/ наверстывают план/ застолья долгого? Моё/ ли в прочих словесах/ летит завидное враньё?/ На всех ли парусах?/ Какую меру впопыхах/ пытаюсь превзойти?/ Чью веру и на чьих правах/ поворотить с пути?/ Какого черта и рожна/ плутаю стороной,/ где лишь мелодия нежна/ ко мне любой ценой?»
Всегда вспоминаю эти строки моего друга-поэта Юрия Перфильева, когда думаю о Володе Высоцком. А чем старше становлюсь, тем больше о нём думаю. Всё-таки мне подфартило так, как удивительно кому везёт: близко знать и продолжительно общаться с таким великим, да что там изобретать лингвистические фигуры – гениальным творцом…
(В 2002 году мой хороший приятель Константин Рязанов, некоторое время редактировавший журнал «Ваган» при Государственном культурном центре-музее Высоцкого, написал книгу «Высоцкий в Троицке. Вокруг «неизвестного» выступления. Журналистское исследование». Надо сказать великолепное исследование блестящего знатока творчества Высоцкого, давно уже ставшее библиографической редкостью. Так вот, есть в той книге четыре страницы воспоминаний и автора сих строк. Фотографии дачи А.В.Иванова взяты, кстати, тоже из неё).
Если раньше Володя смотрел на меня как полковник на капитана (как раз это звание я вскорости получил и поэтому ещё всегда ходил в театр в форме), то после дачной эпопеи просто-таки заметно потеплел. Как говорится, воочию убедился, что заяц трепаться не любит. Даже стал кликать меня Мишаней. Последнее обстоятельство и подвигло меня на поступок, при ином раскладе в то время немыслимый – перед Высоцким я всегда трепетно и пиететно благоговел. А тогда осмелился и попросил артиста дать интервью для воинов-сибиряков. Газету Сибирского военного округа «Советский воин» редактировал тогда мой очень близкий друг полковник Борис Андреевич Чистов, с которым я лейтенантом служил в Бакинском округе ПВО. К слову, он страстно почитал творчество Высоцкого. Однако Семёнович более, чем скептически отнёсся к моему предложению. Возразил типа того, что если, дескать, меня в гражданских газетах и журналах не печатают, то в военных – и подавно. Тем не менее, я проявил настойчивость и вручил ему заранее подготовленный материал, именуемый на журналистском жаргоне «рыбой». Володя осадил меня своим обычным: «Мишаня, не напрягай!» За очередной рюмкой я пожаловался Янкловичу: «Как смотрел на меня Высоцкий, словно на салагу, так и продолжает смотреть. Обидно, да?» Каково же было моё удивление, когда Валера достал из ящика стола мой материал, поправленный и подписанный Высоцким: «Воинам-сибирякам добра желаю»!
– Возьми, капитан! И будешь ты непременно майором! – сказал, смеясь Янклович. – Это не мои – Володины слова!
Материал «Многоликая муза Высоцкого» под рубрикой «Встречи для вас» был опубликован. (Газета, моя рукопись с автографом артиста и барда находятся сейчас в музее его имени). Друг мой Чистов, естественно, получил выговор от ГлавПУра, зато мои котировки в самом театре, да и пред Высоцким значительно повысились. Каждая встреча с ним по-прежнему оставалась для меня праздником. Досадно лишь от того, что дневник на ту пору я вёл, мало сказать, из рук вон плохо – преступно халатно. И, тем не менее, мозгов хватило всё, что говорил при мне Владимир Семёнович, записывать в блокнот. Вот лишь некоторые высказывания, которые точно помечены фамилией барда. К сожалению, когда и по какому поводу они были Володей произнесены, а мной записаны – установить в каждом конкретном случае уже затрудняюсь, а литературно, в угоду рукописи пофантазировать – тоже совесть не позволяет…
Читать дальше