Андрей Судоплатов - Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 1

Через Магду Каридад переправила Рамону письмо: «Дорогой мой, я попала в Мехико случайно. Но теперь никакая сила не заставит меня уехать отсюда. Пока ты за решеткой, я тоже несвободна».

Адвокату Сенисеросу все-таки пришлось организовать свидание Каридад с сыном в начале 1945 года. В принципе посетителей у Тролля было много: сочувствующие, любопытствующие, бессчетные журналисты «опознаватели» полиции… Но только для Каридад такое посещение было противопоказано. Ее визит подтвердил всем «заинтересованным лицам», что главная цель ее приезда — Жак Морнар. После этой встречи в тюрьме можно было ожидать каких-либо действий по вызволению узника. «Охотники» были наготове. Еще бы, имелся верный шанс захватить с поличным «агентов Москвы». Это потянуло бы и на разрыв дипломатических отношений.

Существуют неподтвержденные данные о том, что Каридад лично ходатайствовала о прощении сына перед влиятельным Ласаро Карденасом, уговаривала Ломбардо Толедано взять на себя инициативу по проведению пропагандистской акции с требованием амнистии Морнару. Она же умоляла Ломбардо замолвить словечко за сына президенту, попросить о помиловании. Профсоюзный лидер согласия не дал: наверное, не смог подобрать убедительную аргументацию, несмотря на гибкий ум и навык закулисных сделок.

Имена Толедано, Меллер, Каридад Меркадер в восприятии мексиканского руководства ассоциировались с Советским Союзом. Любые инициативы этих лиц были бы истолкованы однозначно: советское посольство выдвигает свои фигуры, оставаясь в тени.

Суетливые действия Каридад все более и более отдаляли проведение операции. Внутриполитическая ситуация в Мексике тоже менялась не в лучшую сторону. Особенно неблагоприятной она стала после гибели советского посла Константина Уманского. Создавалось впечатление, что в результате катастрофы в аэропорту Мехико реакционные силы получили «добро» на безнаказанные провокации против советских учреждений и граждан. Любая осечка в операции «Тролль» могла привести к непоправимым межгосударственным последствиям.

Новый посол СССР Александр Иванович Капустин в отличие от своего предшественника считал малоприемлемым ведение «наступательной дипломатии» в Мексике — южном «подбрюшье» Соединенных Штатов. Это означало, по его мнению, дразнить быка красной тряпкой. Капустин вел себя подчеркнуто скромно, выбираясь за пределы посольства в исключительных случаях, и, возможно, проявлял этим глубокое понимание особенностей момента и дипломатическую мудрость. Создавалось впечатление, что он предпочитает функции завхоза обязанностям посла: при нем дом на «кальсада Такубайя» подвергся заметной модернизации. Заботясь о комфорте, Капустин как бы говорил: «Мы здесь надолго». Как ошетил в еврей книге «Лихолетье» Н. С. Леонов, посол «провел восемь тяжелых лет «холодной войны» в Мексике, не вызывая огонь на посольство и отсиживаясь в круговой обороне». Свобода маневра советских дипломатов и других сотрудников все больше ограничивалась, ряды друзей стремительно редели, сокращалось число посетителей.

Каридад, считавшая, что вызволить сына из неволи можно быстротечной решительной операцией, все больше убеждалась в сложности задачи. Киру начинали терзать мысли о том, что ее присутствие в Мехико и в самом деле навредило Рамону. Она вспоминала резкие слова, сказанные ей сыном при личной встрече. Из депрессивного состояния Каридад пыталась выйти неумеренным употреблением спиртного. Именно в такой период она попала в автомобильную аварию. Каридад обнаружили на мостовой в бессознательном состоянии, со сломанными ребрами. При ней была значительная сумма денег и шифрблокнот. Содержание сумочки чудом не оказалось в руках полиции.

В марте 1945 года Каспаров передал Кире, что Центр затребовал у нее полного отчета за весь период после отъезда из Москвы. Смирив гордыню, Каридад ответила на запрос, но выборочно, проигнорировав невыгодные для себя темы. Свои комментарии, дополняющие «пробелы» ее послания, подготовил резидент. Из них следовало, что Каридад все еще намерена «бороться за сына».

Пришлось прибегнуть к последнему, но сильному средству: воздействовать на нее через Рамона. Сейчас невозможно узнать, что он написал ей, но можно догадаться, что под влиянием пережитого стресса (свобода была близка — протяни только руку) он был несдержан и безжалостен. В каждом слове сквозили отчаянье и ненависть. Примерно в это же время Каридад узнала, что сотрудники советской разведки в Западной Европе предпринимают шаги по вызову в Советский Союз ее сына Хорхе, находившегося в годы войны в гитлеровском концлагере.