Михаил Каплин - Воспоминания Фронтовика

Вскоре показались и немцы, оказывается, они раньше нас переправились. Началась ружейная перестрелка. Стемнело, недалеко от нас загорелся стог, нас осветило, пришлось быстро удирать. Двигались ночью, услышали русский мат – значит свои. Спросили, где ваш командир части, нам показали. Паша Харебин спросил у командира, где 29 Армия, он толком не знал. Но узнали что это 22 Армия.

Поехали дальше, нас остановили, приказали пушки поставить на огневой позиции для охраны штаба дивизии. Командир батареи Паша Харбин, чувствуя, чем пахнет, с людьми уехал, а мне сказал: «Миша, я отъеду и в лесу буду стоять. А как стемнеет, подъеду, прицепим пушку, и ищи нас». Проходит немного времени, бежит посыльный, меня вызывают в штаб. Тут я узнал, что это штаб 186 стрелковой дивизии, которая до войны стояла в городе Уфа. Мне поставили задачу. Немцы переправляются через Волгу на лодках и бродом. Давай туда. Я говорю, что у меня нет машины, командир батареи забрал ее. «Кто командир? Расстрелять!» (Ищи ветра в поле). Мне выделили полуторку из политотдела дивизии. Я говорю, у меня осколочных снарядов нет, есть ящик бронебойных. Кричат: «Бей бронебойными!» Машина подошла, а у нее нет форкопа, за который цепляют пушку.

– Почему долго не едите?

Я говорю:

– Машину дали, а прицепить пушку не за что.

Вскоре нашли цепь. Кое-как прицепили, поехали. Выехали за населенный пункт, смотрим, человек 150—200 бегут навстречу – паника. Что мне делать остается? Разворачиваемся и назад, только не к штабу, а подальше от него. Шофер оказался послушный парень (мордвин по национальности). Где был штаб СД, началась стрельба.

Как после узнал, командир батареи держал все машины. Вдруг он видит, что там, где он меня оставил – немцы. Подумал: «Пропал Миша». На трех машинах, без единой пушки он вскоре нашел дивизион. Я еду дальше, приехали в Торжок, остановились. Слышу изредка стрельба. Подъехали туда. Оказывается это пивной завод. Веселые пограничники отгоняют людей, которые лезут через забор. Я к ним подошел:

– А нам можно испробовать вашего пива?

– Вам, пожалуйста.

Я зашел в здание, где стояли большие деревянные чаны, там на полу по колено пива. Краны большие, а порой наливают в бутылку. Я ребят послал поискать посуду, они быстро где-то отыскали 20-литровых бутылей штук двадцать. Не помню, с чем они были раньше. Ребята их прополоскали пивом и все заполнили. Утром нашли свою часть. Пропадали мы 15 дней, но сообщения, что пропали без вести не послали. Узнаю, что два дивизиона ПТО объединили в один. Командир новый – майор Бильдин. Я ему докладываю, он мне приказывает: «Где хочешь, ищи пушки, машины дадим». Узнаю, что командира батареи Пашу Харебина и комиссара батареи Плотникова судили за то, что людей привезли, а пушки потеряли. Трибунал им дал по 10 лет с отправкой в пехоту. Командиром 2 батареи назначили капитана Ярополова, меня назначили заместителем командира батареи.

В декабре 1941 года в бою за деревню Ильино гибнет наша первая батарея. Меня назначают командиром этой батареи. Получаю технику, формирую батарею.

6 декабря 1941 года началось наступление под Москвой. Мы на правом фланге тоже начали, но далеко не продвинулись.

Один батальон вел бой за станцию Жиротино Калининской области. Мне было приказано срочно прибыть туда и помочь батальону. 45 – мм пушки очень хорошо справлялись с вражескими пулеметами, только бы увидеть. Один, два осколочных снаряда и пулемет можно считать бывшим. Подъезжаю к населенному пункту, куда мне приказано, дорога расчищена для прохода одной машины. Остановился, смотрю, на снегу лежит убитый солдат – наш, в бороде большая рана, глаза у мертвеца открытые. На меня это нехорошо подействовало. Едем дальше, догоняем солдата, который без седла едет на лошади верхом. Мой шофер начал сигналить и ругаться. Я ему говорю: «Чего же ты сигналишь, видишь, ему свернуть некуда, снега справа и слева набросано больше метра?». Остановились, отъехал наш солдатик метров на 15, лошадь наступила на противотанковую мину, и она взорвалась. Лошадь и солдат разлетелись. Я шоферу говорю: «Если бы он нам уступил дорогу, вот бы что с нами было». Я пошел пешком. Нашел штаб батальона, там меня ждал офицер, вроде начальника штаба батальона, но он почему-то назывался «старший адъютант», как мне помниться. Я спрашиваю:

– Как увидеть командира батальона, чтобы получить задачу.

Он мне говорит:

– Командир на передке.

Говорю:

– Пойдем к нему.

Шли дорогой, потом саперы предупредили, что там всё заминировано. Свернули, пошли по снегу между кустами. Он шел вперед, а я за ним по его следам. Противопехотные мины были поставлены в снегу, взрыватель тонкой проволокой был прикреплён к кусту. Впередиидущий валенком потянул проволоку, и мина взорвалась сантиметров двадцать перед моими валенками, немного попортила мне ватные брюки и полу шубы. У меня мелькнула мысль, что я убит как тот солдат, которого я раньше видел. При взрыве я отлетел назад и упал. Чувствую, что я живой, вскакиваю и в сторону. Мне кричат: «Стой! На другую напорешься», – а я кидаюсь на противоположную сторону. К командиру батальона я не попал, пошли искать фельдшера. Я говорю своему заму ст. лейтенанту Бойко: «Командуй, я не могу». Бойко до призыва был начальником райотдела милиции одного из районов Алтайского края. Бойко говорит: