Анатолий Суконщиков - Лихие девяностые в Шексне

– Возможно, – говорю я. – Сейчас задача прессы показать два мнения. Столкнуть две позиции. Сиротин написал против Мирау, а в противовес ему дали другую статью.

– Да, бог с ними… Спросила у Баишевой пойдет ли она на заводской вечер? А она мне: «Не знаю. Деньги-то я отдала. Мне и сесть-то сейчас не с кем. Среди управленческих нет никого подруг. Не пошла бы, да моему мужу просто хочется».

При ее должности – говорю я жене, – не будет друзей если выступать против верхов. Тут надо или подпевать им или быть в одиночестве.

Подхожу к заводу по тропе, а по дороге с боку идет Толя Курочкин. Впереди меня метрах в двадцати торопится его жена. Идут они с разных сторон. Он, по-видимому, из дома, а она, наверное, водила кого-то из детей в садик. Она невысокого роста, в шапчонке из нутрии, в полустоптанных сапожках. Я думал, он окликнет и догонит ее. Нет. И она не оглянулась, и он ее не окликнул, чтобы подождала.

Я приостановил шаг и поравнялся с ним. Он был в каком-то забытье:

– Ты что-то сказал? – Догоняй, догоняй супругу-то!

Он отмахнулся. Поздоровались за руку. Ему явно не хотелось говорить о семейных делах, а раз-говор поддержать требовалось.

– Прохладно.

– Да, – говорю. – В марте – февраль пришел. Ветер и снег колючий. Раньше народ говорил: «март отпустит, так апрель подожмет», а нынче – февраль отпускал.

– Это точно, – соглашается Курочкин, – и переводит разговор на другую тему.

– Я вчера статью бывшего директора завода Маратаева читал. А чего? Правильно он написал. Мне понравилось как он про Валеру Киселева сказал, что сухим из воды вышел. И свою вину Николай Иванович признал.

– Да, по сути дела – задел-то сделан Коробовым и Маратаевым. Все оборудование, которое поступило при них использует Мирау.

– Я думаю, – предполагает Курочкин, – Петруха не набрал нужного количества голосов.

– Не знаю, не знаю! Возможно и набрал. Он напористый. И если пройдет, то займет должность мэра района. Сколотит свой костяк. А Маратаеву просто обидно стало. Вот он и выступил со статьей. Мирау, правда не пропадет если его не изберут. Это фигура масштабная. В случае чего, он проявит инициативу и окажется где-нибудь в Москве или ещё в каком-нибудь подходящем месте…

– Да, – говорит Курочкин, – два медведя в одной берлоге жить не смогут…

Сегодня меняли правую головку шлифмашины на второй линии. Причем, три раза. Сна-чала заменили ее вручную, так как автокрану было не подъехать. Затем на ней через полчаса полетел подшипник со стороны шкива. Заменили его. Стали оба подшипника греться. Тогда подготовили старую головку, сменив на ней вал и подшипники. В четыре часа, греющиеся подшипники заклинило, и мы поставили подготовленную головку. Она стала исправно работать. Прошла полоса неудач.

У Игоря сегодня ночью было приключение. К нему на квартиру заявился муж его «невесты». А Соколов был с ней у себя дома. Муж пьяный. Все пытался по душам поговорить. Игорь предложил ему побеседовать утром, после протрезвления. А тот выщелкал у него оба стекла в окнах и, при этом, порезался. Хотел Игорь поколотить его. Но законная жена буяна этого не дала:

– Не связывайся. А то тебя в милицию заберут.

Вечером, перед уходом с работы, Соколов позвонил своей пассии, а сам аж весь сияет. Эко его!…

Мы подшучиваем с подковырками.

– Что любовь не делает с человеком?

На что Игорь говорит:

– Ну чего, вы, в самом деле! Хватит ржать уже, кони! – но он и сам уже улыбался во весь рот…

.. Вечером сын Санька заявляет нам:

– Завтра на часовом автобусе поеду к бабушке.

Жена:

– Здравствуйте! А что ты там делать будешь?

– А здесь?

– Так не куплено ничего! Не с пустыми же руками ехать. Ты лучше в каникулы поедешь.

– Нет! Завтра. – И в рёв.

– Надо поменять трубки на калибровке, – наказывает Курочкин Игорю. – Лопали сегодня ночью. Юра с Андрюхой! Сходите на крышу. Там в двух местах пылит.

Почувствовал, что буду помогать Игорю. Переоделся и пошел на вторую линию к шлиф-машине. На плите шла «рябь». Оператором работал Валера, по национальности не то турок, не то армянин. Волосы черные, кудрявые, словно шапка. Как у Анжелы Дэвис. Валера, согнувшись, снимал шлифленту одной рукой, другой держался за живот. Он мучается желудком. Я поздоровался с ним.

Тут подошел и Игорь. У шлифовки не опускался нижний натяжной вал. Соколов покрутил регулятор верхнего вала и тот поднялся. И лента ослабла.