Александр Чар - Чудеса и реальность. На середине пути к разгадке

После наблюдения за лизердами я решил, что выключенный свет может привлечь не менее опасных гостей в лице ползающих змей. Их в саду было предостаточно. Утешало то, что в саду жили несколько мангустов (по московским меркам, очень похожих на крыс), для которых ядовитые змеи были источником пропитания. Но на втором этаже мангуст не было и это настораживало. Короче говоря, я оставил свет на улице, взял свечу, спички и заперся в комнате, чтобы никто не заполз ко мне во время самоотрешения.

Сидеть на коленках не хотелось – взял обычный стул. Свечу зажег поставил на стол, свет выключил и уставился на пламя. Ничего необычного в нем не было. Сидишь и смотришь на него. В тишине прошло несколько минут. Насторожил шорох где-то над головой. Поднял голову и увидел, как несколько ящериц рывками двигаются по потолку к месту для медитации, т.е. к столу. Неприятным было то, что видны были лишь их размытые и живые от пламени свечи тени.

Пока группа лизерд не упала ко мне на стол, я быстро разделся, задул свечу и юркнул на кровать, вокруг которой с потолка накинут балдахин из плотной сетки. Собственно говоря, это и была настоящая, а не декоративная функция балдахина над кроватью. Ящерицы по нему не ползали, и я чувствовал себя в безопасности. Решил перенести медитацию на дневное время с учетом полученного ночного опыта.

Лежа, я представлял сказочные Гималаи, верховья Ганга, Ришикеш, современный Чандигарх, построенный великим Карбюзье. Эти картины вызывали во мне реальные чувства восторга. Было полное ощущение того, что я лежу не на кровати под балдахином, прячась от назойливых лизерд, а на сказочном ковре-самолете. Подливал масло в огонь наивный фильм, неоднократно виденный на детских сеансах кинотеатра «Москва» (дом Ханжонкова) на Маяковке о путешествиях Вольки со стариком Хоттабычем. Только в моем случае все было по-настоящему.

Волей-неволей, но эти видения привели к развитию техники принудительной визуализации, которая в дальнейшем помогала мне с легкостью воспроизводить не только визуальные картины о различных событиях, но и сопутствующие им ощущения. Иногда визуализация давала более полную картину, чем само событие. Я на это обратил внимание случайно, перебирая в памяти встречи с людьми. Через длительное время удавалось воспроизвести их микрореакцию на собственные слова или предложения, которые ускользали от взгляда при живом общении. В последующем это послужило хорошим подспорьем в опытах с дистанционным видением.

Идеомоторные развлечения были самой веселой частью программы юного индийского факира из Москвы. Для них требовался грузик на нитке. По-научному это приспособление называлось сидерическим маятником. С его помощью можно было отгадывать принадлежность предметов тому или иному лицу, гадать, получать ответы на сложные вопросы и принимать решения. Правда, я не рисковал использовать маятник для определения истинности указателей на индийских дорогах, оправдывая это дорожной тряской.

Одно из чудес света – Мавзолей Тадж-Махал в Агре, находился от нас в восьми часах езды на пути в Дели и был любимым местом для визитов. Днем мы прогуливались вдоль бассейнов на пути к Мавзолею. Подойти к усыпальнице можно было, лишь сняв обувь. Казалось немного странным и негигиеничным бродить босиком по мраморным плитам. Но делать было нечего. К гробнице Шах-Джахана и его жены Мумтаз-Махал надо было относиться с уважением и почитанием.

Но не только красота величественного Мавзолея мне запомнилась на всю жизнь. Я был свидетелем удивительных метаморфоз, происходящих с ним прямо на глазах. Часов в 11 вечера папа меня разбудил. Мы поехали к Тадж-Махалу, где нас уже ждал провожатый. Было полнолуние. Луна светила хлеще любого прожектора, но свет дополнительно исходил от белоснежных мраморных плит Мавзолея и минаретов. Темными пятнами стражников выступали боковые дворцы-мавзолеи из красного песчаника, куда мы и держали путь.

В полнолуние светящийся Тадж-Махал казался громадным бриллиантом, источавшим яркие лучи света. Неожиданно Тадж стал увеличиваться в размерах и, казалось, занял весь небосклон. Такого я не видел ни в одном иллюзионе.

Войдя в правый мавзолей, я увидел в проеме светящийся Тадж-Махал. Он казался громадным бриллиантом, источавшим яркие лучи света. Неожиданно Тадж стал увеличиваться в размерах и, казалось, занял весь небосклон. Такого я не видел ни в одном иллюзионе. Даже знаменитый фокусник Коперфильда, демонстрировавший много лет спустя ночное исчезновение статуи Свободы в Нью-Йорке, не оставил у меня большого впечатления по сравнению с Таджем. Мавзолей не загораживался громадными экранами, как у Коперфильда. Тадж просто увеличился в размерах перед моими глазами.