Майя Сохумели - Сухуми - зеркало воспоминаний

Помню, когда мама из очередной поездки в Чехословакию привезла мне фартучек с подсолнухами, то три дня я спала в нем. И на улице местным соседям пыталась объяснить: «Это чеми партуки» («это мой фартук»), – говорила я, объединив два языка воедино. В этом фартучке я любила гулять до набережной и обратно только с дедушкой, который многозначительно брал мою маленькую руку и проводил вдоль зарослей магнолии. Он рассказывал мне философские трактаты, которые мне были до ужаса интересны. А дедушка думал, что он просто заполняет пустоту нашего похода до моря и обратно. Я никогда не смогу забыть, как он удивился, когда я вдруг спросила его: «Дедушка, а как Кант описал бы море?».

Дедушка посмотрел на меня многозначительным взглядом; удивление, переплетенное с гордостью, рассеяло мой вопрос, он поднял меня на руки и крепко обнял. Кажется, что его никогда никто так внимательно не слушал, как я в тот момент. А мне было очень интересно, что же скажет о море этот странный непонятный Кант. Дедушка мне так и не ответил на этот вопрос, и я до сих пор думаю, что бы сказал Кант про море в Сухуми. Наши прогулки всегда заканчивались покупкой мне мороженого, а дедушке – пива. Он брал с меня слово, что я никому не расскажу, что он пил пиво. Я кивала головой и чувствовала себя самой счастливой в тот момент. Эта маленькая тайна, которая объединяла нас с дедушкой, делала нас особенными друг для друга.

Когда я услышала слово «уезжать», мне стало немного не по себе. С одной стороны, мой детский пытливый ум и любознательность трепетала перед осознанием новых мест, но с другой стороны, я боялась, что больше никогда не смогу вернуться. Не знаю, откуда в два года я могла понимать, что больше никогда не вернусь в этот город, но страх меня не покидал. Я выбежала во двор, где меня встретила бабушка Лаура. Это была тучная, седоволосая женщина, которая ходила с палочкой от своей квартиры до лавочки, где она каждый день очищала семечки и складывала зерна в коробок.

– Майя, иди сюда, дочка! – отозвала она меня.

Я не стала бежать к ней сразу, сначала я смотрела на нее секунды три-четыре пристально, не отрывая взгляд. Мне казалось, что Лаура сейчас отвлечет меня от важных дел. А какие были у меня дела во дворе, я пока не определилась.

– На, возьми, дочка, кушай, – протянула она мне спичечный коробок, который был наполнен очищенными семечками.

– Спасибо, – сказала я, забирая коробок, и улетела в сторону песочницы.

Мне хватило пяти секунд, чтобы расправиться с семечками. Выбросив спичечный коробок на землю, я интуитивно взглянула на Лауру и встретилась с ее укоряющим взглядом. Сгорая от стыда, я подняла спичечный коробок, вытерла его своим фартучком и, вернувшись, отдала Лауре.

– Спасибо, – сказала я с опущенными от стыда глазами и в мгновение упорхнула. На следующий день мы уехали, а после я больше никогда не видела Лауру. Я только слышала, как взрослые говорили, что ее забрал сын.

В соседнем дворе шумели соседи, и мне, конечно, хотелось посмотреть, что же там происходит. Я прошла мимо улочки и вошла в итальянский дворик соседней улицы. Люди поспешно собирали вещи, прямо на улице они складывали свои чемоданы. Мужчина выносил очередную вещь, а женщина кричала на него, что места не осталось, и он выбрасывал это в сторону, где сидели дети и игрались в бинокли, портсигар и книги. Я живо бросилась к детям, и мы стали играть. Как же просто бывает в детстве:

– Как тебя зовут?

– Майя!

– Будешь играть с нами, Майя?

– Буду.

И все, вы уже друзья, которые делятся самым дорогим друг с другом. Мы играли во все, что так жалостливо выбрасывал мужчина, а женщина лишь смотрела на чемоданы, которые были переполнены. Вдруг вышла бабушка, громко известила, что готов обед. Женщина повернулась к нам и крикнула: «Дети, пойдемте кушать!»

Мои новоиспеченные друзья встали, и я привстала тоже, но не двигалась. Вдруг девочка оглянулась, взяла меня за руку и потащила за собой. Я зашла в дом, в суматохе никто и не заметил, что в семействе появился третий ребенок. За столом сидел дедушка в пиджаке и галстуке, я видела впервые такого дедушку. Мой дедушка всегда был в майке или рубашке, но видеть кого-то в костюме ранее не приходилось. Он сидел, чуть отдалившись, строго вглядываясь в окно. Бабушка накрывала стол, дети уселись за стулья, и я села с ними. В этой суматохе никто не обратил на меня внимание.

– Отец, может, ты все-таки поедешь с нами? – сказал мужчина, который скидывал нам игрушки.

Читать дальше