Юрий Жуков - Люди сороковых годов

Глубокой ночью Бочковский двинул танки в обход Коломыи, оставив перед станцией одного Бондаря: ведя огонь и маневрируя, он создавал там видимость подготовки к атаке и отвлекал на себя внимание гитлеровцев. Первым на этот раз шел Катаев, за ним Духов и все остальные. Дорога была свободна, только на подступах к селению Флеберг выскочил откуда-то немецкий "тигр", но не успел он развернуть свою грозную пушку, как Катаев и Духов сразу же сшибли его, и отряд помчался дальше. Со Станиславского шоссе танкисты свернули на дорогу, шедшую вдоль реки Прут, и уже в четыре часа утра свалились, как снег на голову, часовым, охранявшим переправу. Железнодорожный мост был взорван, но шоссейный еще стоял, хотя наверняка был заминирован, его, видимо, берегли для связи оставшихся в Коломые войск со своим тылом.

Расстреляв часовых из пулемета, Катаев влетел на мост. Выглянув из машины, он увидел нечто такое, от чего у него похолодело в груди: немцы успели поджечь бикфордов шнур, и сейчас золотая искорка быстро бежала к мине, заложенной под мостом. Дело решали секунды. Катаев прямо с башни прыгнул через перила и в воздухе весом своего тела оборвал шнур. Мост был спасен.

Оставив танки Катаева и Духова у моста, Бочковский повернул остальные машины на Коломыю и с рассветом ворвался в город, ведя огонь из всех пушек и пулеметов. Сопротивление было сломлено быстро, деморализованные внезапным ударом с тыла и отрезанные от переправы гитлеровцы бежали через юго-восточную окраину города, бросая оружие, и вплавь уходили за Прут, чтобы спастись в Карпатах. К половине девятого утра все было кончено.

Бочковский сиял от радости. Расставив на всякий случай танки в засадах в направлениях на Заболотув и Оттыня, он доложил по радио комбригу о том, что приказ командарма выполнен, и теперь разъезжал на своей боевой машине по городу, выступая уже в роли коменданта Коломыи. Отыскал где-то старшего механика электростанции, приказал ему дать ток и осветить город. На каком-то мелком заводике собрал рабочих, произнес перед ними речь, роздал им трофейные винтовки и организовал рабочую милицию по охране захваченных складов и поддержанию порядка... Вечером услышали по радио, как в Москве гремел салют в честь взятия Коломыи...

- Вот и все... - задумчиво сказал Владимир Бочковский, заканчивая свой рассказ. - Все участники рейда награждены. Шарлая представили к званию Героя посмертно. Игнатьев сейчас в госпитале, он тоже получил Золотую Звезду. В общем, работу нашу оценили высоко. - Он провел ладонью по лицу и задумчиво добавил: - Рассказывать, конечно, легче, чем воевать. Наверное, после войны многие будут книги писать, доклады делать, мемуары сочинять, кое-кто и прихвастнет, конечно, - без этого не обойдется. Но я все же думаю, что для пользы дела где-то надо вести абсолютно беспристрастный и точный реестр событий. Ведь на этих событиях после войны мы учиться будем... - Бочковский улыбнулся. - Я вам, кажется, уже говорил, что после войны пойду в академию. Это уж точно, решено и подписано, только дожить бы до Берлина{79}.

Капитан достает из сундучка большой синий альбом, который он возит с собой в танке. В нем аккуратно подклеены снимки, напоминающие о совсем недавнем и уже таком далеком детстве... Открытки с видами Крыма и Молдавии. Скромно одетые молодые люди - он и она, - это родители Бочковского; их лица сияют, они любят друг друга; жизнь после разрухи, вызванной гражданской войной, начинает налаживаться. А вот и сам будущий капитан - упитанный голенький младенец недоуменно таращит свои светлые глаза... Его братишка Толик... Сочи. Гостиница "Кавказская Ривьера"; здесь отец Бочковского работает кондитером. А вот снимок Николая Островского - школьник Бочковский был у него с пионерской делегацией.

Еще снимки: Крым. Отец живет и работает в одном из санаториев Алупки, а дети - Володя и Толик - учатся тут же в десятилетке. Володя уже председатель учкома и страстный спортсмен: вот он на фотографии в трусах и полосатых чулках с футбольным мячом на согнутом локте. Не шутите, Владимир Бочковский играет в сборной команде Ялтинского района! Девушки в белых спортивных платьях на параде... И выпуск десятилетки, выпуск 1941 года веселый чубатый хлопец глядит прямо в аппарат, не подозревая о том, что идут последние дни мирной жизни. Он мечтает об отдыхе, потом об институте...

(Когда было опубликовано первое издание этой книги, я получил письма от некоторых соучеников Бочковского. Далеко разбросала война мальчиков и девочек из Алупки, опалив их судьбы своим пламенем, но узы юношеской дружбы не ослабли.