Наталья Молчанова - Мы жили не таясь. Воспоминания

Конечно, я была рада, когда мама стала привлекать меня в помощь. Примерно с 5-го класса я уже проверяла тетради маминых учеников и ставила оценки. Сначала мама проверяла сама одну тетрадь и давала мне для образца, а остальную пачку проверяла уже я. Но вскоре она начала доверять мне проверку без этого.

Я также помогала готовить наглядные пособия для уроков арифметики: рисовала зверушек, грибочки, всякие разные картинки для счета. Придумывала что-нибудь интересное, например, однажды нарисовала на сене несколько цыплят, а потом под ними сделала прорези, туда вставила нарисованные и вырезанные яйца из двух половинок, чтобы они закрыли цыплят. На уроке цыплята «появлялись из яиц» на глазах изумленных детишек. И они считали, сколько было яиц, сколько вылупилось цыплят и сколько осталось яиц.

Кроме того, я оформляла календари природы по сезонам (осень, зима, весна), где детки отмечали погоду каждый день: ясно, пасмурно, дождь, снег и пр. Я довольно часто приходила к маме в класс, видела, как они восхищались моими картинками («а правда это вы нарисовали?» – так и говорили «на вы»! ) Мне это так нравилось!

А еще раньше, когда мы только переехали в Слуцк, и я не ходила в садик, родители часто брали меня с собой на работу, потому что бабушка постоянно жаловалась на недомогание – то одно болит, то другое. Меня не всегда оставляли с ней, если к тому же старшие братья были в школе в первую смену.

Я любила ходить с мамой в школу. Она усаживала меня за последнюю парту, давала бумагу, карандаши – «рисуй и никого не отвлекай, сиди тихо». А мне было так интересно, кто что делает на уроке, интересно было слушать как мама-учительница рассказывает что-то. Удивительно, но я ни разу не слышала, чтобы она повысила голос в классе, накричала на кого-то. А по окончании урока ученики, как правило, «облепляли» маму со всех сторон и засыпали вопросами. По их горящим глазам видно было, что они любят свою учительницу. Я до сих пор помню фамилии многих маминых учеников: Неделько, Хаустович, Германович, Мазаник, Леневич и др.

Очень трудно было маме работать, когда у нее был класс полностью из воспитанников детского дома – 43 человека. Как она с ними справлялась?! Детки трудные. Переживала очень – это я хорошо помню, и жалела этих детей. Часто оставалась после уроков с отстающими, чтобы еще раз рассказать, объяснить и подтянуть успеваемость, чтобы не оставлять на второй год (а был такой ученик у нее в 4 классе – из детдомовских, который по возрасту должен был учиться в 6-ом). Сколько сил, времени и нервов мама отдавала школе, детям, учительскому коллективу!

А дома – семья, хозяйство, больная бабушка. Домашних дел невпроворот, и все, в основном, на маме. Вставала «ни свет-ни заря», растапливала в кухне плиту-голландку, зажигала керогаз… готовила завтрак и обед (каждый день!), варила в чугунках еду для поросят.

Конечно, она со всем управлялась, как могла. Сама шила себе, мне и бабушке летние платьица, если удавалось купить ситчик. Шила ночные сорочки из фланели и халатики из бумазеи. Специально училась в Слуцке на курсах кройки и шитья. Тогда же родители купили ножную швейную машину Оршанского завода (до революции заводом владел немец Зингер). Помню было мне лет 10… Мама сшила мне новое ситцевое платьице – простенькое, без рукавчиков. Надела я его в первый раз, пошла гулять на улицу и… порвала. Мама меня не ругала, зашила дырку, только сказала: «Так и будешь носить, другого не сошью».

«Мама сшила мне новое ситцевое платьице – простенькое, без рукавчиков».

Про колготки в 50-60-е годы никто еще не знал. Я носила хлопчатобумажные чулки, и чтобы они не сползали, мама шила мне-дошкольнице «лифчики» – типа топика до пояса с застежкой на пуговицы на спине. По низу «лифчика» пришивались 4 широкие резинки: две спереди и две сзади. Снизу резинок прикреплялись специальные зажимы, за которые цепляли чулки. Зажимы постоянно отстегивались, чулки сползали… это было мучение. В школьном возрасте «лифчиков» у меня не было, чулки держались прямо на ноге широкими резинками, сшитыми кольцом.

Серьезные вещи для работы или «на выход», как говорила мама, она боялась шить, не считала себя умелой портнихой, боялась испортить ткань, доставшуюся с большим трудом. Поэтому приходилось просить «профессиональную» портниху – бабушку одного из маминых учеников. Она шила на заказ. Правда, «профессионализма» там было мало, она частенько портила вещь, потом исправляла. И в ее нарядах я чувствовала себя скованно, неудобно. Но… делать нечего – выбора не было. Чтобы купить вещь в магазине, нужны были деньги, а их всегда не хватало. Мама получала сначала 55 рублей, потом 70, папа чуть больше, бабушкина иждивенческая пенсия 32 рубля вся уходила на лекарства.