Наталья Молчанова - Мы жили не таясь. Воспоминания

Мне, наверно, повезло – я в семье самая младшая и желанная, потому что папа очень хотел девочку, но сначала родились два сына. Старший Славик появился на свет всего через 2 года и 8 месяцев после Великой Отечественной. Мама рассказывала, что он рос хилым, худеньким. Конечно, время было голодное, да и папа вскоре тяжело заболел. Но, видимо, велика была у Славки тяга к жизни – перенес все невзгоды! Правда, на всю жизнь остался немного замкнутым, неразговорчивым – что называется «себе на уме». В детстве «шкодил» потихоньку… о его самовольном путешествии из деревни в Слуцк я уже упоминала. От родителей я узнала еще одну историю о нем.

Дело было еще до моего рождения, семья только переехала из Омгович в Селище. Своего жилья не было, поэтому снимали часть дома у какой-то бабки. И вот однажды мама пришла с работы и почувствовала в доме запах гари. Что такое?! Вдруг выходит сияющий Славик, весь в саже, мокрый, и радостно так сообщает: «Мама, я сам огонь потушил!»

Оказалось, он играл на печи, где лежали старые газеты (на них что-то сушили ранее), а на веревке над печкой висело постиранное белье. Славик взял спички и зажег газеты… естественно, пламя вспыхнуло очень быстро! Но малыш не испугался (не знаю точно, сколько ему было – 4 или 5 лет?!), снял с веревки папину рубашку, намочил в ведре с водой и накрыл горящие газеты. Конечно, большой пожар не случился, но Славке тогда сильно досталось. Папа первый и единственный раз побил его ремнем. Ведь чужой дом чуть не спалил! И после этого, где бы родители ни прятали спички, он все равно их находил и жег. Слава Богу без последствий!

Кое-какие картинки из жизни в Селищах я помню сама. Помню, что наша улица была с грунтовым покрытием. Летом в жаркие дни – пыль столбом, причем, пыль мелкая-мелкая, как мука, только серая. Да еще и теплая! Братья выходили гулять в одних трусах (типа семейных – синие или черные) и придумали себе игру: садились в эту пыль, нагребали ее в трусы, а потом, встав на ноги, зажимали трусы снизу и… галопом по улице! Вслед за ними – длинный шлейф пыли! Можно себе представить, какие они приходили домой! Я, конечно, в эти игры не играла, но… мама купала нас всех каждый вечер… в железном прямоугольном корыте (когда-то оно было оцинкованное).

Иногда, меня отводили к Дитяткиным, несмотря на мои слезы и сопротивление. Слава долго уговаривал, а потом просто брал за руку и тащил, как бы я ни упиралась. «Старших надо слушаться!» – это я усвоила хорошо.

У нас возле хаты был огород и много вишневых деревьев, именно деревьев – высокие, развесистые с толстыми стволами. И ягод было – немеряно. Когда они поспевали – крупные, темно-вишневые, – братики мои залезали в самые кроны и «трескали» вишни сколько хотели. А я стою внизу, задрав голову, и…: «Я тоже хочу!»

– Ну, давай, подставляй подол, сейчас накидаем, – это они мне.

Старательно вытягиваю подол платьица, пытаюсь поймать сброшенные ягоды, но… как часто они летят мимо! Правда, когда братья слезали с деревьев, доставали вишни из карманов и честно высыпали мне. Делились! И еще давали мне смолу с вишневых деревьев. Она такого янтарного цвета и вкусная, сладковатая! Отличная была «жвачка»!

Мои братики Саша и Слава, а я в окошке. Зима 1956 года

Более тесные отношения у меня всегда были со вторым братом – с Сашей. Именно он стал для меня примером, когда мы жили уже в Слуцке. Он был очень добрый и по-хорошему опекал меня. Помню, на пустыре мальчишки играли в футбол. Мы с Санькой подошли к ним (я же «хвостик» у него).

– О, Боча пришел! Давай к нам, как раз одного в команде не хватает!

Бочей друзья звали Сашу, потому что он был невысокого роста и пухленький. Правда, в 9 классе за одно лето он так «вымахал», что обогнал Славика. А меня Сашины друзья звали «Бочанка малая».

Санька мне: «Ты постой, будешь „болеть“ за меня».

– Не хочу болеть!

– Ну тогда вставай вот здесь – будешь штангой в воротах.

И я стояла… только успевала отворачиваться от летящего мяча.

Как я уже писала, Саша очень любил хоккей. Смотрел все матчи советской сборной и сам играл с ребятами при малейшей возможности. Сам мастерил клюшки, обматывал изолентой, разбивал и опять мастерил очередную. С поступлением в школу я с ним уже реже ходила на каток. Это был даже не каток, а небольшое озерцо (или болотце), которое зимой хорошо замерзало. Мы его звали «сажалка» 3 3 В Белоруссии слово «сажалка» обозначает пруд для разведения рыбы.