Валерий Поволяев - Жизнь и смерть генерала Корнилова

Судили без всякого разбирательства — решили обойтись теми протоколами, что были составлены в пограничном отряде полковника Корнилова, судья оказался человеком жёстким, размышлять по поводу судеб своих «клиентов» никогда не любил и на этот раз приговор вынес по верхней планке: Янтайского Лао — к повешению, трёх его наиболее упёртых соратников — к расстрелу, остальных — под землю, в шахты, на вечную каторгу.

Узнав о приговоре, Корнилов лишь удручённо вздохнул и ничего не сказал.

Старшему уряднику Подголову исполнилось сорок лет. Отмечали юбилей прямо на четырнадцатом посту, на месте. Развели костёр. Подголов побывал на охоте, уложил в тайге маралёнка, из гибких ивовых веток соорудил волокушу и на ней доставил трофей на пост.

Ребров, увидев добычу урядника, довольно потёр руки:

— Угощение будет богатое!

Из конторки, где обычно сидел прапорщик Косьменко, — сейчас его не было, отправился в объезд пограничных позиций, — выглянул Василий Созинов.

— Дядя Ваня, только что телефонировали из штаба: к вечеру к нам приедет Корнилов.

Подголов одобрительно тряхнул головой — полковника он уважал.

— Это дело хорошее!

Лицо его разгладилось, растеклось в довольной улыбке.

— Помощь, дядя Ваня, нужна? — спросил Созинов.

— Не нужна. — Подголов глянул вопросительно на Василия, в глазах у него неожиданно мелькнула смятенная тень. — Маралёнка одного, я так разумею, недостаточно будет...

— Хватит, дядя Вань. Кстати, Корнилов — малоежка.

— Откуда знаешь?

— А мы с ним на Памире в одной экспедиции были... Тогда полковник носил всего лишь капитанские погоны. Он всегда своей порцией с другими делился.

В глазах Подголова вновь мелькнула тень сомнения, старший урядник задумчиво поскрёб пальцем седеющий висок.

— Ладно, — поразмышляв немного, махнул он рукой, — в таком разе мы возьмём не количеством, а качеством. Я такое мясо приготовлю — полковник пальчики оближет. С корешками, с травами, с бульбой — по-казачьи. Как мы у себя на Амуре делали.

— Это будет угощение что надо, — кивнул Созинов, одобряя затею Подголова. — Ханки достал?

— Ё-пуё! — на китайский манер воскликнул Подголов. — А полковник не заругает?

— Полковник — нормальный человек. Пьянство не любит и к разным стопкам-мензуркам относится отрицательно. Но юбилеи и дни рождения отмечать разрешает.

— Тут есть один китаец, домашнюю ханку продаёт, — Подголов забавно пошевелил усами, — нормальная ханка, не горлодёр, с утра голова от неё не болит.

Можно было, конечно, в лавке на станции взять пару бутылок русской водки — продавался и «Смирновъ» в светлых бутылках, и никитинская водка — самая популярная на КВЖД, и «Жемчуг» — мягкая водка, которую женщины употребляли вместо вина, но всё это были дорогие напитки, не по карману старшему уряднику. А вот домашняя ханка — совсем другое дело. Но она бывает такая дурная, что потом от неё три дня в себя прийти не можешь: всякий раз голова утром бывает свёрнута набок, и весь мир от этого видится в опрокинутом состоянии, хотя если такой ханки налить в ложку — горит, как бензин, в режиме взрыва.

— Ты сам-то пробовал ханку у этого китайца? — спросил Созинов.

— Пробовал.

— Из чего она? Из риса? Из проса?

— Из гаоляна.

Созинов поморщился:

— Гаолян — продукт из-под лавки. Пыльный, некачественный.

— А рис — штука для этого старика дорогая, но он из гаоляна научился такое чистое пойло гнать, что оно, кажется, конфетами пахнет. Я пробовал — сладкое. И дух как от саранки идёт. Даже закусывать не надо.

— Интересно, через какое сито он свою ханку пропускает? — Созинов сорвал с ветки горький ясеневый стебелёк, покусал его. — Может, рецептом нам следует разжиться, а, дядя Ваня? Пригодится ведь.

— Мне сдаётся — через корешки какие-то. Может быть, даже той же саранки. Крошит их мелко и пропускает. В общем, давай возьмём стариковской ханки, рискнём головой и погонами. — Подголов вытянул за серебряную цепочку из кармана штанов старые, с вытертой медной крышкой часы, щёлкнул замком, открывая их. — Главное — не опоздать бы, ухватить китайца, пока он куда-нибудь в тайгу не решил нырнуть. Ищи-свищи его тогда да в носу пальцем ковыряйся. — Подголов по-дедовски подпёр поясницу руками, заохал: — Охо-хо!

— Давай, дядя Ваня, я пока маралёнком займусь, а ты дуй к китайцу — вдруг он действительно вздумает куда-нибудь намылиться? А без ханки — всё равно, что без... В общем, трофей твой только зря съедим, пропадёт продукт. — Созинов ткнул пальцем в остывший бок маралёнка.