Валерий Поволяев - Жизнь и смерть генерала Корнилова

Несмотря на то что хунхуз зацепил Реброва ножом, казак не держал на китайца зла, потому и протягивал руку. Сопение, задавленные вопли, чавканье разъезжающихся ног, стоны, ругань, раздававшиеся кругом, прекратились — солдаты пограничной стражи одолели хунхузов, положили их на землю.

Выдернув несчастного из вязкой, колыхавшейся, как на болоте, проплешины, Ребров связал ему руки и уложил в ряд с другими пленными. Велел:

— Отдохни-ка тут с загнутыми салазками... Это полезно для здоровья.

Хунхуз покорно замер. Теперь ему оставалось одно — ждать своей участи.

Старший урядник Подголов торопливо обежал кусты. Вернулся на поляну:

— Вроде бы никого.

Иван Созинов почистился, стер с рубахи чёрные жирные пятна, остался собою доволен и выступил вперёд:

— А можно я, дядя Ваня, проверю — вдруг какой-нибудь косоглазый под густой куст залез и затаился там... А?

— Проверка — дело полезное, — одобрил намерение Ивана старший урядник. — Давай, Ванек, действуй!

Шагнув в кусты, Созинов растворился в них — словно попал в другой мир: с поляны, расположенной совсем рядом, сюда не доносился ни один звук. Лишь назойливо, вышибая на коже мелкую неприятную сыпь, пищали комары. Комаров было много. Впрочем, Созинов, привыкший к разным пищащим кровососам, на них совершенно не обращал внимания.

Перепрыгнул через длинный чёрный ложок, почти лишённый растительности, — богатого перегноя здесь было столько, что он давил всё живое, сквозь жирную кислую массу ростки не могли пробиться, — затем пересёк лысую чёрную плешку и остановился.

Пахло гнилью и муравьиной мочой, способной вывернуть наизнанку ноздри, воздух был такой плотный, что его, казалось, можно было мять пальцами, как хлебный мякиш. Или будто «синенькую» — лощёную пятирублёвую ассигнацию. Созинов осмотрелся и двинулся дальше.

Он чувствовал, что обязательно наткнётся на какую-нибудь невидаль, в спешке пропущенную Подголовым. Может, это будет груз, который стремились куда-то доставить хунхузы, но не доставили, брошенное оружие, мешок с золотым песком, принесённый с неведомой таёжной речки и спрятанный под кустом, или ещё что-нибудь. Ощущение открытия сидело в нём как заноза, рождало нетерпение, некий зуд. Созинов вытянул перед собой руку, глянул на неё — пальцы подрагивали. Вздохнув, он двинулся дальше.

Золотого мешка он не нашёл. Нашёл другое — небольшой синеватый цветок, выросший в укромном месте — под таловым кустом. Таких цветов Созинов ещё не видел, наклонился над ним с изумлённым видом.

Цветок был небольшой, с тонкими, причудливо завёрнутыми верх лепестками, с яркими оранжевыми и чёрными прожилками и длинным живым пестиком, растущим посерёдке, — пестик излучал такой сильный сладкий запах, что у Созинова едва не закружилась голова.

— Синяя саранка, — не веря тому, что видит, прошептал Созинов, присел на корточки, подставил под саранку ладонь, сшевельнул её с места. С лохматого пестика полетела оранжевая пыльца. — Саранка... Синяя, — вновь прошептал Созинов — он всё ещё не мог поверить тому, что видел настоящую синюю саранку, редкостный цветок, который, как он считал раньше, водится только в сказках.

Лицо Созинова осветилось нежной синевой, на щеках затрепетали лёгкие блики — цветок жил, цветок принял молодого человека, озарил его своим светом.

Подумав о том, что не может выкопать синюю саранку и взять её с собой, — если он это сделает, то цветок через полчаса умрёт, — Иван вздохнул сожалеюще.

Метрах в пятнадцати от таловых зарослей начиналась полоса зарослей иных — густой малинник, источавший острый медовый дух. В малиннике раздалось лёгкое шевеление. Созинов поспешно подтянул к себе винтовку, переместился чуть в сторону, прикрываясь ветками тальника, и увидел, как из кустов малины вылез китаец с посеченным рябью лицом, в бязевой куртке, подпоясанный широким кожаным ремнём.

Из-за ремня торчала рукоятка нагана.

«А вот и главный, — мелькнуло в голове Созинова, — этот самый... Лао. Лично. В руки идёт Лао...»

Китаец торопливо огляделся и беззвучно пересёк поляну — под ногой у него ни один гнилой сучок не хряпнул, ни одна ветка не щёлкнула — человек этот был настоящим охотником.

«А может, это не Лао? — засомневался Созинов. — На Лао он что-то не похож. Хотя по поступи, по манере держаться — явно главный в этой шайке».

Правую руку хунхуз держал чуть отведённой в сторону от бедра — в любой миг мог ухватиться за рукоять нагана и открыть стрельбу.