Валерий Озеров - Кронштадт – Феодосия – Кронштадт. Воспоминания

В следующий вечер познакомившимся парам ни почта, ни мальчишки уже не нужны, а невинность уступает место любви, любви без всяких преград. Что происходило потом в семьях, имеющих молоденьких дочерей, которые к зиме начали полнеть – не поддается описанию. Население стало расти быстрее, а свадьбы бывали очень редко, да и не до них было солдатам и матросам, революция несла всех вперед – на фронты, на войну, которая вскоре превратилась в братоубийственную, гражданскую… Мало думали о дальнейшей жизни и сами молодые девушки… Первый год революции был в Кронштадте для многих веселым и свободным, а о будущем мало кто, как следует, думал….

Вернемся опять к Кронштадту. Июльские события в Питере не нашли себе отражения в жизни города и флота, и реакция на них была незаметной. Потихоньку заканчивалось лето. В августе мне предстояло держать экзамен в первый класс реального училища, и для этого требовалась форма одежды.

В те времена по наследию царского режима были два вида получения среднего образования. Реальное училище с 9-летним сроком обучения предназначалось для детей, желающих получить образование с математическим уклоном с целью подготовки к поступлению в такие институты как: Технологический, Горный, Политехнический, Судостроительный, Строительный и пр. Гимназии предназначались для тех, кто шел с гуманитарным уклоном и поступал в Университеты, Медицинские, Фармацевтические заведения, где не особенно требовалось знание математики, физики и пр. Поскольку евреи не принимались вообще в математические институты, то понятно, что в гимназиях их было много.

Для девушек существовали только гимназии и прогимназии [79], и обучение было отдельным от мальчиков. У нас и в те времена, да и теперь было много дискуссий на тему раздельного или совместного обучения. Все по своему правы в своих мнениях, но мне кажется, что раздельное было все-таки лучшим.

Единогласно в семье было решено стать мне реалистом и вот сшили черные брюки, черную косоворотку с пятью золотыми пуговицами и ремнем с латунной бляхой и тремя буквами «КРУ». Кстати, на мальчишечьем жаргоне это звучало: «Катьку рыжую украл!». Кроме того, был сшит бушлат с золотыми пуговицами и петлицами на воротнике с желтыми кантами и, как венец всего, черная фуражка с лакированным козырьком, желтыми кантами и гербом училища – пальмовыми ветвями с буквами «КРУ». Экзамен был сдан и я стал реалистом, в отличие от других товарищей, поступивших в гимназию и носивших серые шинели с серебряными пуговицами и петличками с синим кантом.

Через год и реальные училища, и гимназии, и прогимназии были упразднены и стали трудовыми школами 9-летками. Одновременно облегчили и русский алфавит, отменив в нем буквы «Ять», «Ижицу», «Фиту» «И с точкой» и «Твердый знак», потом снова вошедший в силу. В этой школе я проучился до 8-го класса и, когда мы переехали в Петроград, я уже там доучивался в 199-й школе на Петроградской стороне.

Ученье в школах текло сообразно тому времени, но поскольку большинство педагогов остались прежние, то и учеба, и дисциплина остались тоже прежними, по крайней мере, на первое время. Постепенно снижались дисциплина, качество преподавания и само рвение учеников к наукам. К концу 1919 года от всего прежнего не осталось и следа. Смутное время – ужасающий голод, бегство преподавателей, замену которым иногда искали по полгода, разруха в стране, гражданская война – делало свое дело. В классе то мороз (печи топить нечем), то педагог уехал на землю искать продуктов себе на пропитание, то решается вопрос, как быть с преподаванием Закона Божьего (его давали до 1921 года для желающих), то возникал вопрос, что делать с преподаванием истории, ведь в старых учебниках очень много говорилось о царях… Новых учебников же не писали, да и писать было некому. Бывало и так, придем в школу, просидим на 2–3-х уроках и нас отпускают, нет преподавателя, он умер от голода или уехал из Кронштадта, не выдержав. На такие мелочи уходило много учебного времени. Все церковные праздники в те времена соблюдались полностью по старым правилам, на Рождество гуляли две недели, на Пасху тоже две, да на остальные двунадесятые праздники приходилось еще столько же в учебном году.

Из Кронштадтской школы я вынес отличные знания немецкого и французского языков, с чтением иностранных классиков в подлинниках, отлично знал историю, грамматику русского языка и литературу. По этим предметам я был первым в классе. Остальные предметы шли на «хорошо».