Мариан Ткачёв - Сочинитель, жантийом и франт. Что он делал. Кем хотел быть. Каким он был среди друзей

Вот так белый шарф, белый бант, плюшевые пиджаки, которые я носил с детства, стали своеобразными талисманами, помогающими преодолевать трудности. Вьетнамец, возможно, и не поймет моих «одесских заскоков», но примите меня таким, каким я был, есть и приехал к Вам в Ханой…

Нгуен Туан ласково обнял своего друга.

«Жаль, что нет под рукой фотоаппарата и не могу сделать снимок самого великого вьетнамского писателя ХХ века и его коллеги-переводчика», – подумал Михаил, и перед его глазами встали фото из домашнего альбома Ткачёвых.

…Вот Мариан пошел в школу. В плюшевом или бархатном пиджачке, в бриджах, в белой рубашке, с огромным шелковым бантом. Букет цветов. Длинные темные волосы, большие выразительные глаза. Пролетели годы, а глаза, взгляд, наклон головы – все те же… Многие годы объединил и еще объединит белый шарф. Белый шарф – это символ природного благородства, мужества, неанкетного дворянства, врожденного патриотизма. Сколько внутренней силы было в этом невысоком, спокойном и очень большом человеке.

…Проводив друзей и договорившись о программе на следующий день, на который «дежурить» руководителем делегации был назначен Мариан Николаевич, Михаил, Аркадий и примкнувший к ним старый коллега Гера Локшин, возглавлявший Комитет поддержки Вьетнама, отправились «кататься» по ночному Ханою. Сделали традиционный проезд – TOUR DE HANOI – с песней «Ехали на тройке с бубенцами», заскочили в две-три ночных харчевни, где крестьянки из предместий предлагали крепкий самогон – Сунг сунг («Ружье», называемый так с колониальных времен, а позже «Куок луй»).

На западной окраине шоссе вдруг словно оборвалось. Воронка. Михаил ее не заметил, и «газик», соскользнув куда-то вглубь, беспомощно уткнулся в край ямы с уже успевшей застыть грязью.

Друзья вышли из машины, обнаружили, что все целы и невредимы, но как вызволить «газик»? Двигатель легко завелся, но вытянуть не мог. Вездеход был бессилен. И тогда инициативу взял Мариан. Он первым увидел метрах в ста от дороги огонек керосиновой лампы и отправился, как он сказал, на разведку. Вернулся скоро и не один – в сопровождении десятка дорожников с лопатами, кирками, бамбуковыми шестами…

Далее дело было минутным. «Газик» был извлечен из воронки и уже довольно урчал на проезжей части дороги.

– Что бы вы делали без меня? – спросил неугомонный Марик – Мышцы – хорошо, а ум – лучше! Аркан! Сегодня я – уже глава делегации, сбегай за пивом!

– Марик, а отложить можно? Утром схожу дважды, – взмолился Аркадий.

– Мишель! Как Аркану не стыдно? Он не выполняет приказов высшего руководства. Не выдавать ему его порции самогона.

– Сжалься, начальник, – вмешался Локшин. – Аркадий, он же еще и юмореску напишет.

– Без пива и самогона? – усомнился Мариан. – Впрочем, это Арканов. Он все умеет! А вопрос с пивом пока отложить!

Этот случай достоин или большого отдельного рассказа, но никак не скромного писательского эссе. Главных героев повествования теперь нет, и я в память о них склоняю голову, желая не выдавить слезу, а вызвать добрую ласковую улыбку, которую они так искренне любили.

Они – это Нгуен Туан, Мариан Ткачёв, Влад Чесноков, Аркадий Стругацкий.

Сколько раз бывал в Москве Нгуен Туан? На этот вопрос мог точно ответить только Мариан Николаевич. Он не просто считал, а по-настоящему готовил все поездки писателя и друга в Москву. Он продумывал все до мельчайших деталей – визиты к знакомым и коллегам, обеды и ужины, походы в музеи на выставки, встречи в редакциях газет и журналов. И, конечно, не будем ханжами, не последний момент в писательско-журналистской жизни и деятельности – получение гонораров за опубликованные или готовившиеся к изданию работы.

И вот в один из визитов Нгуен Туана в Москву такой рутинный момент подходил. Но для того, чтобы знаменитый писатель не шаркал подошвами по коридорам бухгалтерий, Мариан поручил своему верному «оруженосцу» по Союзу писателей Владу Чеснокову – бывшему разведчику ГРУ, сотруднику, владевшему блестяще французским языком и знавшему Нгуен Туана лично, получить для него причитавшиеся деньги (300 рублей) и вручить их в конверте в номере гостиницы «Пекин», где на 6-м этаже располагался Туан.

Получив туановский гонорар, Влад забежал на минутку в ЦДЛ, выпил «целебные» 100 грамм, встретил знакомого, соблазнился сыграть партию на бильярде, затем вторую – пятую, пока не проиграл все деньги.