Владимир Сапрыкин - Жизнь моя, ты не приснилась мне. Исповедь советского человека

Но должен был, наверное, наступить «момент истины», чтобы Алла начала говорить обратное: « Сядь и напиши о себе, о нас, как жили, работали, о чем мечтали, что для нас было дорого »… Мой ответ всегда был один: « Кто я такой, чтобы писать о себе, таких, как я, миллионы и миллионы в нашей стране, о них всё давно написано, рассказано, показано». Верная подруга и соратница настаивала: «Ты же видишь, сколько грязи вылито на вас, партийных работников, на нас, ваши семьи – жён, детей, матерей, родственников. Напиши, сегодня твои строчки ничего не изменят, но завтра, когда пройдет время, они станут историческим документом в суде над негодяями. Пусть это увидят наши внуки, правнуки. Вова, сделай то, о чем я тебя прошу. Ты всю жизнь писал для других, напиши хоть раз для себя »…

При жизни Аллы я не успел исполнить ее волю, – слишком долго колебался, – она ушла навсегда, не узнав, что будет дальше… Прощаясь с ней перед могилой, я дал клятву исполнить ставшее для меня святым ее поручение – не секретаря обкома партии, не ректора института, не заказ издательства, – а жены, друга, товарища, соратника, единомышленника. В этих ставших для меня последними страницах будет только правда, ничего кроме правды. А рецензентом, судьей и поводырем будет по-прежнему Алла Александровна Сапрыкина. Говорю это безо всякой мистики, ибо я в здравом уме и хорошо помню оценочные критерии жены. В этом смысле она всегда со мной. Я пишу, а на меня смотрят ее фотографии разных лет с книжных полок комнаты… Мы вместе и сегодня, поэтому говорю своему главному критику, рецензенту, советнику: « Алла, прости, но в моем последнем сочинении будет много личных местоимений – «я», «мне», «меня». Ты этого не любила . Это совсем не стремление взобраться на пьедестал, выпятить свою персону, похвалиться чем-либо, а необходимость передать те или иные воспоминания через личный опыт, через собственное присутствие в событиях, свидетелем или соучастником которых был. Впрочем, и без этого объяснения ты всё поймешь ».

Не растекаться мыслию по древу, учили наши мудрые предки, говорить только о самом важном, существенном, определяющем. В противном случае можно утонуть в мелочах, второстепенных деталях и не сказать о главном. Серьезная дилемма. Отказаться от «мелочей» – можно впасть в схоластику, все рассуждения будут оторваны от жизни, а отвлеченные умозаключения как минимум подвергнутся сомнению. «Мелочи» в мемуарном жанре – это прежде всего сами факты из жизни автора, именно они образуют документальную основу всего повествования. « Факты, если их взять в целом, в их связи, не только «упрямая», но и безусловно доказательная вещь » (В.И. Ленин). Но мелочи бывают разные. В одном случае – это проявление пустяка, ничтожного случая или обстоятельства, в другом – воплощение явления, его сущности – главного содержания самой жизни во всем ее многообразии и противоречивости. Не случайно в народе родилось и продолжает жить выражение « чёрт сидит в деталях »… Поэтому в книге предпринята попытка, с одной стороны, всё же не растекаться мыслию о советском времени, а, как просила Алла, сказать главное, сущее о нас с ней, о коммунистах и партработниках, а с другой – максимально избежать общих декларативных фраз и рассуждений, дать возможность вероятному читателю оценить мир реальных, а не выдуманных фактов из жизни советского человека. Может быть, это и будет самым интересным в предлагаемой книге. А если вдруг обнаружится, что ничего интересного нет в таком подходе, то очень легко избавить себя от ненужной потери времени – книжку можно просто выбросить, это же не телевизор с рекламой и ток-шоу, от которых не спрятаться, не увернуться.

И еще один момент, о чём следует сказать возможному читателю. Всё, о чем будет рассказано в книге, решено разделить на несколько стержневых сюжетов прожитой жизни автора и тех людей, с которыми пришлось общаться, которых любил или ненавидел. Всё, как было… Как известно, само понятие «сюжет» означает «совокупность событий», составляющих содержание художественного произведения: в литературе (романе, повести, пьесе), театральном, изобразительном, киноискусстве (спектакле, картине, фильме). Но какими бы ни были талантливыми и даже гениальными художественные произведения, реальная жизнь ярче, богаче, глубже, сложнее, противоречивее всех спектаклей, повестей, пьес и даже романов. В ней тоже есть свои «сюжеты», которые никто не придумывает. Они – продукт деятельности миллионов и миллионов людей, непостижимо огромного числа отношений между ними, миллиардов видимых и невидимых связей, хороших или плохих, ибо само общество – определенная ступень конкретно-исторического развития со своим отличительным характером. Мои «сюжеты» – ступени развития меня и моих близких в условиях борьбы, выживания, становления советского социалистического мироустройства со всеми его достижениями, промахами, недостатками, противоречиями. Наконец, два последних пояснения. Свои воспоминания я решил сопроводить серией фотоснимков разных периодов моей жизни. Фотографии – это зрительный ряд, они выступают своего рода документальным подтверждением того, о чем говорит автор, что он точен в отношении своих героев, не привирает в изображении тех или иных сюжетов. Фотоснимки, как говорили техники в радиокомитете, где я работал, «микшируют» абстракцию словесных построений, наполняют их ароматом живой жизни, лицами людей советской эпохи. Они вместе с родителями, женой, детьми, внуками, а теперь и правнуком, главные герои моего рассказа.