Александр Зонин: Жизнь адмирала Нахимова

Обь с Иртышом, Таз, Енисей, Лена, Тана, Яна проте-ка-а-ают по Росси-ии-и.

Считают, что так основательнее запоминаются трудные названия рек, гор и городов.

Павлу надо в класс инспектора Марка Филипповича Горковенко. Здесь у доски топчется Бутенев. Он никак не может показать вес вооруженного корабля, хотя Горковенко сообщил ему "пространство" той части судна, которая должна погрузиться в воду.

- Эх ты, теорист! Дубина стоеросовая! - пронзительно ругает инспектор маленького, живого, а сейчас беспомощного гардемарина.

- Он зейман, Марк Филиппович, - кричит "старик", сидящий рядом с Павлом. "Старик" трясет чубом, вытягивает совсем нещегольские рыжие сапоги, играет цепочкой у пояса и фыркает.

- Он такой же зейман, как ты, и оба вы болваны! - огрызается Горковенко и снова требует от Бутенева:

- Для чего в исчислении объема надобен удельный вес воды?

Бутенев не знает, что делать с удельным весом воды. Он вообще ничего не знает и сконфуженно уходит на свое место. Старший из гардемаринов Михаил Рейнеке бойко объясняет правило определения веса корабля. Павел прилежно записывает, что при измерении корабельного трюма надо вычесть толщину шпангоутов и обшивки. Сосед косится на его прилежно склоненную голову.

- Хочешь быть теористом?

- Что это?

- Ну, теористы, которые идут по теории кораблестроения, по механике. А астрономисты, зейманы, - настоящие моряки соленой воды.

Нахимов задумывается. Ему кажется, что моряку надо все знать о корабле. Но он не смеет высказать "старику" свое суждение. А звонок избавляет его от ответа.

Бойкий сосед - его фамилия Лутковский - приглашает:

- Пойдем на ваган.

- Куда?

- Без разрешения, значит. На Смоленском поле драка с горными назначена.

Павел соглашается за себя и за Ивана. Нельзя нарушать дух товарищества. "Старик" может ославить их трусами.

Вылазка назначена вечером. Лутковский ведет новичков черными лестницами. Они выбираются в мрачный двор, бегут в темноте по Четырнадцатой линии. Где-то заливаются псы. На перекрестке, над сонным будочником, тускло горит фонарь. У стекла роем белых мух летят пушинки снега.

Лутковский рассказывает:

- С горными у нас была генеральная драка. Мы им орем: "горные, заборные", они нам: "морские, воровские". Потом свалились, квасим, квасим морды... Даже ротные разнять не могли. Ты любишь драться?

Павлу мальчишеские драки неинтересны. Но отвечает равнодушно:

- Люблю.

На Смоленском поле пусто. Постепенно сходятся несколько кадетов Морского и Горного корпусов, сговариваются отложить драку за недостатком сил у обеих сторон.

- Ничего, еще попадешь в драку, - утешает нового приятеля Лутковский.

- Попаду, - спокойно соглашается Павел.

Ротный командир обошел отделения. В дортуарах укладываются спать, шепчутся по углам. Великовозрастные, из тех, что стали "на три точки", сидели в одном классе три года, продолжают делиться итогами воскресенья, хвастают выигранными в трактире партиями на бильярде и встречами с хористками. Младшие жадно прислушиваются. Одного маленького кадета освободил покровитель-гардемарин от сластей, присланных из дому, и малыш плачет в подушку. Еще группа кадетов следит за потасовкой. Дерутся тихо, чтобы не услыхал дежурный. Зрители советуют побеждающему:

- Бей, пока не скажет - покорен.

Койка Павла у окна. Он кладет локти на подоконник и смотрит на реку, еще недавно скованную морозами. Постепенно шум в комнате затихает, разносится мирное сонное посвистывание. Унтер-офицер тушит огонь, и квадрат окна светлеет. Время близится к весне, к бессонным, призрачным белым ночам.

- Скоро пойдет ладожский лед, вот гул да треск будет, - шепчет справа голос. - Ты видел ледоход, Нахимов?

Гардемарин Анжу, кутаясь в одеяло, с ногами забирается на подоконник.

- Если долго-долго глядеть в одну точку, видны огни на устье.

- Брандвахты?

- Брандвахту ставят с открытием навигации. Ты был в море?

- Я совсем и не знаю, какое оно.

- Меня в детстве везли морем из Англии. А мой дед из Тулона; он был моряком. Я уже три лета ходил в море, - спешит выложить Анжу.

- Брат Николай получил производство в Тулоне, - вспоминает Павел. - Это вроде нашего Кронштадта?

- Ну да! В море чудесно. Вы скоро пойдете в кампанию. Гардемарины ходят каждое лето. Корпусный бриг называется "Симеон и Анна", еще есть фрегат "Малый".

- Я знаю. А ты пойдешь?

- Я кончаю курс. Надо заказывать мичманский мундир. - Анжу ежится от холода. Его черная, коротко стриженная голова лежит на острых кулачках: - В Англии гардемарины учатся на кораблях, учатся и плавают. На берегу только экзамены сдают.