Владимир Карпов - Маршал Жуков

Предложенное Павловым меню было одобрено маршалом Жуковым. Днем 8 мая прибыли представители Верховного командования союзников: от американцев — командующий стратегическими воздушными силами США генерал Карл Спаатс, от англичан — маршал авиации Артур В. Теддер и главнокомандующий французской армией генерал Жан Делатр де Тассиньи.

По чинам и по именам видно отношение, а точнее пренебрежение, желание принизить значимость предстоящего подписания общего акта о капитуляции. Полагалось бы прибыть первым лицам из командования союзников: Эйзенхауэру и Монтгомери. Только хорошо воспитанных французов представлял главнокомандующий.

Жуков поступал соответственно: он не поехал встречать гостей на аэродром Темпельгоф, прибывающие были не его ранга. Встречал их заместитель Жукова генерал армии Соколовский.

С гитлеровцами было проще: генерал-фельдмаршал Кейтель, адмирал флота фон Фридебург и генерал-полковник авиации Штумпф прилетели на тот же аэродром под конвоем английских офицеров.

Говорят Кейтель, проезжая по улицам Берлина, сказал:

— Я потрясен степенью разрушения!

Наш офицер из сопровождения спросил:

— Господин фельдмаршал, а вы были потрясены, когда по вашему приказу стирались с лица земли тысячи советских городов и сел, под обломками которых погибли миллионы людей, в том числе детей?

Кейтель не привык к такому обращению, побледнел, пожал плечами и ничего не ответил.

Жуков не пишет в своих воспоминаниях о том, в каком напряжении он находился из-за каких-то бюрократических неувязок. Пришло время, назначенное для официальной части, а из Москвы не поступали необходимые указания.

Антипенко волновался, рассказывая об этом даже спустя много лет:

— Начались осложнения. К 15 часам 8 мая обед был приготовлен, а подписание акта о капитуляции откладывалось. Уже вечерело, а команды о созыве людей в зал заседания все не было. Несколько раз я обращался к маршалу Жукову, высказывая ему тревогу за качество обеда. Но не от него зависела проволочка, на то были причины высокого дипломатического порядка: Москва, Вашингтон, Лондон не могли договориться о процедуре принятия капитуляции... Поварам не было дела до этих переговоров, их беспокоило одно — как бы не ударить лицом в грязь и показать именитым европейцам во всем блеске русское поварское искусство.

Раза два я заходил в домик Кейтеля. Он сидел за столом, накрытым более скромно. За спиной у него и у других немецких представителей стояли английские офицеры. Кейтель держал себя с независимым видом, к пище едва притрагивался. Ему предстояло с минуты на минуту быть вызванным в зал заседаний и там, перед лицом всего мира, подписать документ, который навеки пригвоздит к позорному столбу германских милитаристов, — акт о безоговорочной капитуляции. Он сидел напыщенный, вытянув шею, с моноклем в глазу.

Жуков, союзники, Вышинский, Телегин и Соколовский ожидали в кабинете Жукова, рядом с залом, где должно было состояться подписание акта.

Я бывал не раз в этом кабинете и в зале исторического теперь дома в Карлсхорсте.

В одно из посещений обратил внимание на то, что в кабинете маршала отгородили толстыми шнурами письменный стол и кресло Жукова. Я спросил коменданта здания, почему так сделали? Он объяснил:

— Сюда приходит много посетителей и экскурсий, и каждый норовит от кресла или стола Жукова отщипнуть хотя бы небольшую щепочку в качестве сувенира.

Комендант показал на «обглоданные углы» стола и кресла. Теперь они были покрыты лаком и особенно не выделялись.

— Вот мы и решили отгородить эту историческую мебель, с целью спасения. Иначе растащили бы всю на сувениры. А вам можно зайти за ограждение, посмотреть все, как вы хотите.

Я воспользовался этим разрешением и даже посидел в кресле Жукова, представляя, что здесь происходило много лет назад. Слаб человек, щепочку я не отколол, но в кресле посидел с удовольствием.

Наконец «наверху» в Москве все утрясли и. дали «указания». В 24 часа Жуков и союзники вошли в зал.

Я думаю, из-за проволочек у маршала было настроение подпорчено.

Он сел за стол. За его спиной были флаги СССР, США, Англии и Франции. За столами (как говорит Антипенко буквой «П») сидели соратники Жукова и многочисленные представители печати.

Среди них были и мои коллеги Симонов, Полевой и другие, каждый из них в своих статьях по-своему описали эти исторические минуты.

Я располагаю стенограммой, которая велась в тот вечер. Она короткая, но зато отражает точно происходившее.