Владимир Карпов - Маршал Жуков

Мы уже заканчивали осмотр имперской канцелярии, когда нам доложили, что в подземелье обнаружены трупы шестерых детей Геббельса. Признаюсь, у меня не хватило духу спуститься туда и посмотреть на детей, умерщвленных матерью и отцом. Вскоре недалеко от бункера были обнаружены трупы Геббельса и его жены. Для опознания был привлечен доктор Фриче, который подтвердил, что это именно они.

Обстоятельства вначале побудили меня усомниться в правдивости версии о самоубийстве Гитлера, тем более что нам не удалось обнаружить и Бормана. Я тогда подумал: а не удрал ли Гитлер в самый последний момент, когда уже не было надежды на помощь Берлину извне?

Такое предположение я высказал в Берлине на пресс-конференции советских и иностранных корреспондентов. Несколько позже в результате проведенных расследований, опросов личного медицинского персонала Гитлера и т. д. к нам стали поступать дополнительные, более определенные сведения, подтверждающие самоубийство Гитлера. Я убедился, что для сомнений в самоубийстве Гитлера оснований нет».

Сталин знал все подробности о самоубийстве Гитлера и Евы Браун и сожжении их трупов. Но почему-то он ничего не сказал об этом Жукову. Моя знакомая, писательница Елена Ржевская, подробно рассказывает в своей книге «Берлин, май 1945» о том, как происходило расследование и идентификация трупов Гитлера и его супруги. Приведу отрывок из ее беседы с маршалом Жуковым в ноябре 1965 года, из которого видно, что сразу после окончания боевых действий Сталин считал, что его заместителю Жукову не обязательно знать все, что известно ему — Сталину.

«Я знала, что все, связанное с обнаружением и опознанием трупа Гитлера в те майские дни, держалось в строгом секрете и докладывалось прямо Сталину — по его распоряжению, — минуя командование фронтом, то есть маршала Жукова. Почему было так, это мог бы разъяснить только

Сталин.

— Не может быть, чтобы Сталин знал, — решительно отверг Жуков. — Я был очень близок со Сталиным. Он меня спрашивал: где же Гитлер?

— Спрашивал? Когда?

— В июле, числа девятого или одиннадцатого.

— К этому времени Сталин уже давно все знал, провел проверку и удостоверился.

— Но ведь он меня спрашивал: 1де же Гитлер?

— Очевидно, не хотел дать понять, что знает.

— Зачем?

Зачем было скрывать от него? Может решив не оглашать этот факт, Сталин никого не посвящал в него, не делился. Более полный ответ, вероятно, коренился также и в сложности, нестабильности отношений двух людей: в них Жуков представал с органичной, присущей ему прямотой, ценившейся, покуда шла война. Естественно, в это я не входила и не располагала исчерпывающим ответом, почему вообще такое решение — не оглашать — принял Сталин».

Жукова смущало то, что он на пресс-конференции в Берлине в мае 1945 года заявил иностранным корреспондентам, что ничего не знает о смерти Гитлера. Теперь же выясняется, что многое тогда было известно, и Жуков, как командующий фронтом, должен был знать правду, но солгал журналистам. В переиздании своих мемуаров Жуков еще раз подтвердил, что в мае сорок пятого действительно ничего не знал, и тем, кого интересуют подробности, рекомендовал читать книгу Елены Ржевской.

Но вернемся в май 1945 года.

7 мая позвонил Сталин и сообщил Жукову:

— Сегодня в городе Реймсе немцы подписали акт безоговорочной капитуляции. Главную тяжесть, войны на своих плечах вынес советский народ, а не союзники, поэтому капитуляция должна быть подписана перед Верховным Командованием всех стран антигитлеровской коалиции, а не только перед Верховным командованием союзных войск. Я не согласился и с тем, что акт капитуляции подписан не в Берлине, центре фашистской агрессии. Мы договорились с союзниками считать подписание акта в Реймсе предварительным протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут представители немецкого главного командования и представители Верховного командования союзных войск. Представителем Верховного Главнокомандования советских войск назначаетесь вы. Завтра к вам прибудет Вышинский. После подписания акта он останется в Берлине в качестве вашего помощника по политической части.

Кончалась война, вступала в права «ее величество политика», которая всегда считалась «грязным делом».

Вопрос о безоговорочной капитуляции гитлеровцев перед всеми союзниками был решен на Ялтинской конференции.

Приведу ниже письмо Трумэна Сталину от 26 апреля 1945 года, в котором он подтверждает правильное понимание вопроса о капитуляции.