Борис Зубавин: Ожидание

- Пожалуй, не стоит всем, - задумчиво сказал Станкович, глядя вслед майору.

- Пожалуй, не стоит, - согласился я.

Мы оставили командиров взводов и побежали вслед за майором. Нас гоже обстреляли.

Майор сидел на краю оврага и, поджидая нас, счищал щепочкой грязь с сапог.

- Ну, как? - спросил он.

- Хорошее местечко, - сказал я, тяжело дыша.

- Куда уж лучше! - согласился он.

К нам поспешно подбежал старший лейтенант, одергивая на ходу довольно помятую и давно не стиранную гимнастерку, и доложил, что у него все благополучно. Лицо его было очень усталым, а глаза - красные не то от дыма, не то от бессонных ночей. Я с некоторым сожалением и с той брезгливостью, которая всегда присуща чистому человеку, рассматривал его грязные кирзовые сапоги, небритые щеки.

- Вот, - сказал ему майор, - сдавайте участок капитану.

- А я? - недоверчиво спросил тот.

- Пойдете на отдых.

- Так пошли, - нетерпеливо и приветливо обратился ко мне старший лейтенант.

Он сразу помолодел и стал стройнее оттого, что пойдет со своей ротой в тыл и будет там отдыхать, и уже теперь он стал с сожалением рассматривать меня и в то же время как бы говоря глазами: "Поглядим, как ты будешь выглядеть здесь через недельку".

Сдавать ему, собственно, было нечего. Овраг, начинавшийся от болота, расходился дальше двумя рукавами наподобие клешни рака. Между клешнями рос кустарник. В оврагах, ничего не видя дальше десяти-пятнадцати метров, сидели стрелки и автоматчики. Землянки были низкие, сырые, тесные и никаких окопов, дзотов, проволочных заграждений.

- А там что? - ткнул я пальцем в сторону кустов.

- Мины, - сказал старший лейтенант.

- Покажите схему минных полей.

- Да там такие мины, - смутился он. - Мы сами их ставили, без плана. Гранаты там подвязаны.

Облазав овраг, мы вернулись в блиндаж командира. Он был хотя и чище, и просторнее, чем Другие, но такой же сырой и низкий.

- Ну? - спросил Станкович.

- Хуже не придумаешь, - сказал я.

- Ну что же, - как-то с сожалением посмотрев на меня, сказал он. Принимай. В двадцать три ноль-ноль доложишь о смене. Бывай здоров! - И, крепко пожав мне руку, они с майором ушли.

Подписав акт о приеме района обороны и взяв один экземпляр себе, я вышел из блиндажа и сел на склоне оврага.

Настроение было подавленное, словно меня загнали в мышеловку и теперь осталось только захлопнуть ее.

II

В сумерках, погромыхивая коробками с лентами, согнувшись под тяжелыми станками пулеметов, гуськом пришел первый взвод. Впереди шагал Макаров.

- Ну как, командир, - загудел он, увидев меня. - Дыра?

- Дыра, - сказал я.

- Не пропадем! - весело заверил он.

Подошел Огнев и спросил с обычной своей улыбкой:

- Куда мне?

А сзади уже скатывались в овраг солдаты другого взвода.

В блиндаже лениво переругивались телефонисты, устанавливая коммутатор, и радист тихо твердил, притулившись в углу со своей рацией:

- Я "Орел", я "Орел", я "Орел"... Как меня слышите?

Как слышите?.. Перехожу на прием.

Наступала ночь. Трассирующие пули летели над нами слева направо, справа налево, прямо в лоб, а иногда прилетали даже откуда-то из наших тылов. Это, наверное, из третьей роты. Завтра надо будет договориться, чтобы поставили ограничители.

Пришел Ростовцев и доложил, щелкнув каблуками:

- Минометы установлены. Половина взвода копает землянку, половина занята подноской мин. - Потом, помолчав, скручивая папироску, сказал: Сейчас мимо артиллеристов шел, укрытия копают для пушек. Веселков велел передать, что дивизионки... - Он огляделся и удивленно произнес: - Вот черт, со всех сторон стреляют!.. Дивизионки установлены на опушке.

С одиннадцати часов ночи я вступил со своей ротой в полное и безраздельное владение "Матвеевским яйцом".

Я вглядывался в схему линии переднего края, и тревожные мысли не покидали меня. "Только бы прошла она, эта первая ночь, - думал я. - Завтра же надо начинать что-то свое.

Надо сделать все, чтобы обеспечить здесь более или менее сносную жизнь. Знают ли фашисты, что у нас произошла смена? Только бы не лезли они ко мне этой ночью. Завтра нам будет легче. Мы оглядимся, пристреляемся, устроимся прочнее. Что там, за теми кустами?.."

Напротив меня сидел телефонист Шубный. На его большой голове висела ловко прилаженная на черной тесемке телефонная тоубка. и он беспоестанно разговаривал с дежурными взводов. Разговаривал с умыслом: чтобы они всегда были на проводе.

- "Волга", "Волга", я "Орел". Ты что, заснул? Нет?

А что? Дрова в печку подкладывал. Ты смотри не спи, а то дрова прогорят, зараз и попадет от лейтенанта. Как у вас там, в порядке? Стреляет? Хорошо. Светит? Хорошо. Значит - в порядке. - И он переключался на другой взвод, перекинув толстыми ловкими пальцами рычажки коммутатора. - "Кама, "Кама", я "Орел". Га! Це ж ты, Хоменко?