Сергей Проскурин - МАИ. Пена юности

О какой только ерунде я тогда не думал …

Кстати, приятели также подтвердили мой выбор, сказав, что надо поступать на факультет № 3 “Системы автоматического управления ЛА”. Их аргументация была для меня вполне убедительной: во-первых, не надо чертить, во-вторых, количество девчонок такое же, как и мальчишек. А на 1-м, 2-м и 4-м факультетах их почти нет, а те что есть – наверняка зубрилки.

Студенческую жизнь, в которой бы не было девчонок, я представить не мог. Итак, решение принято – МАИ. Экзамены в августе.

В то время, а это был 1967 год, в Советском Союзе не было ЕГЭ, зато была разумная организация вступительных экзаменов. В наиболее сильных и популярных вузах экзамены проводились в июле, чтобы те, кому не удалось в них поступить, могли попробовать свои силы в других вузах.

Опыт мой и моих знакомых показал, что, те, кто не поступил в июле, все поступили в другие институты в августе.

Где-то в глубине подсознания мечта все же жила. Если уж и не ставить для себя цели поступить в Физтех, то хотя бы попробовать и посмотреть, как туда поступают… Экзамены в июле. Действительно, почему бы не попробовать? Хотя бы потренироваться, без всякой надежды на поступление. Я подумал, пусть будет хоть какое-то развлечение – схожу на экзамены, перепишу задачи, посмотрю обстановку, а дома эти задачи порешаю.

К середине 10-го класса у меня почти полностью исчез интерес к учебе. Точные предметы давались легко, а остальные были малоинтересны, тем более что в то время средний балл аттестата при поступлении в институт во внимание не принимался. Оценки интересовали только тех, кто претендовал на серебряную или золотую медаль, что, разумеется, мне не грозило.

Не будучи комсомольцем, я не был вовлечен в комсомольскую жизнь школы, и лишь изредка, из-за Женьки оставшись на комсомольском собрании, переругивался с Бэллкой Бородовской, которая выгоняла меня с этих собраний.

В комсомол я все же вступил в самом конце 10-го класса. Наша учительница истории и обществоведения Майя Григорьевна Дубровина, благодарность к которой я сохранил навсегда, отвела меня в сторону после урока и объяснила, что будет очень глупо, если меня не примут в институт из-за того, что я не состою в этой организации. Сказано это было очень спокойно, по-дружески и безо всякого пафоса. Видно было, что и у нее эта организация не вызывает большого уважения, несмотря на то, что она была членом партии. Я же считал эту организацию и ее лидеров лицемерными и фарисейскими и выносил с трудом, хотя понимал, что люди есть люди и среди комсомольских активистов есть немало умных и порядочных.

Но впоследствии неоднократно убеждался, что порядочных отсеивает иерархический фильтр, а всплывают всегда иные, причем иногда умные.

Так или иначе, но все мы думали о поступлении в институт, тем более что наш год в определенном смысле был особенным. Годом раньше, в 1966-м, из-за реформы образования десятиклассники окончили школу вместе с одиннадцатиклассниками, то есть был двойной выпуск, а значит, вдвое больше, чем обычно, и абитуриентов. Конкурсы во все институты тоже возросли вдвое. Естественно, не поступившие в том году составили конкуренцию нам.

Однако это не очень пугало. У нас были более свежие знания, к тому же целенаправленно готовиться к поступлению целый год способны немногие.

Наконец прозвенел последний звонок и начались экзамены.

Совсем не помню, как проходили экзамены по точным дисциплинам. Думаю, что так же, как и на уроках, получал по ним отличные отметки и тут же забывал. Другое дело – экзамен по английскому языку. До сих пор помню его во всех подробностях.

На уроках английского языка наша компания – мы с Женькой, Паша с Романом и Ирка с Валентиной – отдыхала. Учительница не предъявляла к нам каких-либо требований – «хотите – учитесь, не хотите – не надо», – поэтому не возражала, чтобы мы располагались за последними партами и развлекали себя анекдотами и посторонними беседами. Лишь бы не мешали учиться остальным!

На уроках иностранного языка класс делился пополам – “англичане” и “немцы”. Немцы занимали другой класс, поэтому между нашей компанией и прилежными учениками было два ряда свободных парт. И нас и учителя это устраивало.

Несколько слов о нашей компании. Женька пришел в 9-й класс из английской спецшколы и наши уроки английского ему были просто скучны. Ирка собиралась поступать в МГИМО и потому занималась с серьезным преподавателем. Паша ходил на подготовительные курсы, где также занимался языком. А я просто валял дурака, считая, что язык мне не нужен, в результате чего на экзамен вышел с абсолютным отсутствием языковых знаний.