Всеволод Чаплин - Вера и жизнь

У нынешнего Патриарха – прекрасный дар красноречия и убеждения. Почти любую аудиторию и почти любого собеседника он может склонить на свою сторону – но, увы, лишь на время. Видя позитивную реакцию на свои слова, он считает, что цель достигнута и дальше все должно идти как по маслу. Однако сопоставление сказанного и сделанного подчас разочаровывает людей. Когда ему об этом говорят, он теряется и копит в сердце обиду.

Этот человек очень не любит признавать собственную неправоту и отказываться от того, что делал и говорил раньше – пусть даже много лет назад. Он редко удосуживается применить к себе те обличения, которые адресует окружающим. Для оправдания своих действий и слов может придумывать сложные логические конструкции, как бы случайно «терять» факты, аккуратно менять темы, отвечать на самим же собой переформулированные вопросы – и благодаря ораторскому и «переговорному» дару на какое-то время очаровывать и убеждать собеседников либо широкую аудиторию. Но полуправда остается полуправдой – и люди это в конце концов понимают.

Система взглядов нынешнего Патриарха была и остается довольно гибкой – в ряде вопросов она формируется ситуативно, будучи лишена долговременного стройного каркаса. (Замечу, что менять позицию – не грех, сам не раз менял ее с годами; однако это нужно честно констатировать и объяснять.) В разных обстоятельствах этим человеком могут быть сказаны весьма различные вещи, иногда не вполне сопоставимые друг с другом. Увы, и эта особенность наверняка «родом из юности».

Сильно ударило по жизненной траектории тогдашнего архиепископа Кирилла отстранение от ректорского поста с переводом на архиерейскую кафедру в Смоленск. Церковная жизнь там была в самом настоящем провинциальном загоне. Большинство духовенства происходило не из местного населения – из украинских сел. В прекрасном Успенском соборе молились одни старушки. Епархиальное управление ютилось в трех комнатах, туалет был отделен ширмой от кабинета секретаря. В общем, приходилось начинать почти с нуля. И молодой архиерей, которого сначала приняли за «перелетную птицу», принялся за дело. Было создано межепархиальное духовное училище, затем преобразованное в семинарию, появилась одна из первых церковных социальных служб, возникло молодежное движение, был основан православный детский сад… Власти сначала роптали, но вскоре поняли, что народная поддержка этих инициатив слишком очевидна.

Я познакомился с архиепископом Кириллом в 1986 году – вскоре после его назначения в Смоленск. Приехал, чтобы поговорить о поддержании в СМИ и православной общественности памяти митрополита Никодима – иерарха действительно великого. Делал это втайне от тогдашнего своего начальника – митрополита Питирима, который Никодима и никодимовцев не любил. Владыка Кирилл в эти годы был совершенно очарователен – он метался по смоленской клетке как молодой лев, фонтанировал идеями, умел заряжать молодежь, вселяя в нее оптимизм посреди довольно унылой позднепименовской эпохи и все еще продолжавшегося засилья атеистических властей. Единственное, что отталкивало, – заискивание перед теми самыми властями самого низкого уровня (Питирим держался гораздо более независимо, даже высокомерно, и со много более высокими людьми). Страх на самом деле никуда не уходил. Его не было лишь в общении с молодежью, тем более «залетной» – московской и питерской.

В 1989 году, впервые после «опалы», мне удалось опубликовать в «Журнале Московской Патриархии» интервью с владыкой. Многие, включая его самого, радовались как дети. Вскоре опала сменилась карьерным взлетом – в ноябре того же года архиепископ Кирилл стал председателем Отдела внешних церковных сношений, постоянным членом Синода.

На этом посту он вскоре ощутил вкус к публичной деятельности. Начались телеэфиры, председательства на различных собраниях, выступления перед многолюдными аудиториями. Дар слова, конечно, помогал. Появлялась надежда на патриаршество – все другие претенденты, да и Патриарх Алексий, смотрелись гораздо бледнее, особенно в публичном пространстве. Одновременно усиливалась подозрительность к «конкурентам», недоверие к ним. Порой соревнование с этими людьми становилось главным мотивом действий. Начиная с 1994 года я пытался организовать подготовку всеобъемлющего церковного документа по общественной проблематике, который потом стал именоваться Основами социальной концепции Русской Православной Церкви. Интерес у начальства к этому проекту долго был почти нулевым – на утверждение состава рабочей группы ушли годы. Правда, потом митрополит Кирилл – председатель группы – втянулся в ее деятельность, которая был связана с интереснейшими и яркими дискуссиями. Написание документа, правда, периодически заходило в тупик, руки у председателя группы опускались, и вернуть его к процессу оказывалось непросто. То же происходило с моей инициативой создать Межрелигиозный совет России: только назойливые напоминания довели дело до результата. Главная же энергия митрополита и возглавляемого им отдела, помимо неизбежной церковно-дипломатической текучки, тратилась на соревнование с тогдашним управляющим делами Московской Патриархии митрополитом Сергием (Фоминым), которого в конце концов в 2003 году удалось заменить на заместителя председателя ОВЦС архиепископа Климента – вскоре, впрочем, оказавшегося как раз основным соперником Кирилла на выборах Патриарха.