Александр Гольцов - Взгляд в «колодец времени»

На переменах часто играли в “лямбу”, представлявшую собой округло обрезанный кусочек козьей шкуры, к которой с гладкой стороны крепилась плоская свинцовая бляшка. Получалось что-то похожее на волан для бадминтона. Козья шкура бралась потому, что её мех был длиннее овечьего и “лямба” устойчивее падала с верхней точки подброса (свинцовым грузиком вниз). Суть игры состояла в том, чтобы тыльной стороной стопы подбрасывать “лямбу”, не давая ей упасть на землю. Победа определялась количеством таких подбрасываний, а также умением поочерёдно менять ногу. Увлечение этой игрой было недолгим, где-то два – три года, и сошло на нет.

После школьных занятий мы любили поиграть “в войну” на бывшем тактическом поле пехотного училища. Хотя оно и было расформировано в 1953 году, поле ещё оставалось нетронутым и представляло собой идеальное место для наших игр. На нём по всем нормам Боевого Устава был оборудован ротный опорный пункт с окопами, соединительными траншеями, блиндажами и дзотами (дзот – деревоземляная огневая точка), так что нам нужно было только занять соответствующие позиции и “отражать атаки” воображаемого противника. Причём здесь мы действительно чувствовали себя как в боевой обстановке – ведь все укрепления были настоящими, такими, какими видели их в кино или на иллюстрациях книг о войне. Кроме того здесь можно было найти гильзы, патронные обоймы, а иногда – это уж кому повезёт – и холостые патроны, которые кидали в костёр и наблюдали за их взрывом. К сожалению, иногда встречались находки куда более опасные. В сентябре 1954 г. наши соученики по школе Солнцев и Медведев нашли там взрывоопасный предмет (скорее всего противопехотную мину или гранату) и стали его разбирать в одном из блиндажей. Произошёл взрыв, в результате которого оба паренька погибли. Через 2–3 года после расформирования пехотного училища тактическое поле постепенно стало разрабатываться под огороды, а к началу 1970-х годов и вовсе было застроено жилыми домами.

Использовалось в наших играх и множество самодельного “вооружения”. Наиболее “громкими” и, кстати, опасными были так называемые “стрелялки”, представлявшие собой Г-образно изогнутые трубку – чаще всего медную – и гвоздь, также согнутый в виде буквы “Г”, соединённые тугой резинкой. В трубку набивалось вещество со спичечных головок, затем вставлялся гвоздь, но так, чтобы силой трения он держался в начале трубки. Резинка при этом натягивалась. Потом нажатием на резинку гвоздь смещался и с силой проталкивался ею внутрь трубки, резко ударял по находившемуся там веществу, которое взрывалось, издавая сильный грохот и выбрасывая из устья трубки снопы искр. Грохот был тем сильнее, чем больше спичек очистил в трубку. Но следовало соблюдать меру и осторожность, иначе рисковал или сильно обжечь руку, или даже получить травму от гвоздя, который могло “выбить” из трубки. Упомяну ещё и минирогатки из резинок, одевавшиеся на пальцы руки. Для стрельбы из них использовали “шпонки”: U-образно изогнутые полоски бумаги, свёрнутой в несколько слоёв (для стрельбы друг по другу), или таким же образом изогнутые отрезки алюминиевой или медной проволоки (для стрельбы по другим мишеням). Входили в наш “арсенал” и отрезки трубок от гидросистем самолётов. Из них “стреляли” посредством резкого выдоха (как в духовых “ружьях” индейцев), жёваными комочками бумаги или “фениками” – небольшими серебристого цвета овальными плодами одного из видов кустарников, в изобилии росшего тогда на территории военного городка, особенно возле старой водонапорной башни.

Но всё это были наши – в основном мальчишеские – игры и шалости, которые мы устраивали самочинно и которые, естественно, не одобрялись взрослыми.

Кроме них, конечно же, была и общественная школьная жизнь в рамках пионерской и комсомольской организаций: торжественные построения – “линейки” – в честь различных знаменательных событий и государственных праздников, собрания, художественная самодеятельность, культпоходы и туристические походы, выставки нашего творчества, сборы металлолома, макулатуры и др.

В пионеры меня в числе других одноклассников приняли в мае 1953 года. Когда перед строем пионерской дружины и в присутствии руководства школы прошла торжественная церемония повязывания нам красных галстуков, мы приняли своего рода пионерскую присягу. На призыв директора школы: “Юные пионеры! К борьбе за дело Ленина – Сталина будьте готовы!” мы отвечали: “Всегда готовы!” В члены ВЛКСМ меня приняли в октябре 1956 года. Церемония приёма прошла в городском комитете комсомола.