Владимир Проскуряков: Парацельс

Средневековая наука боготворила Аристотеля — он был почти безраздельным властителем дум философов и естествоведов. И отблески этого обожания упали на Теофраста, любимого ученика и многолетнего друга великого стагирита (Аристотель родился в греческой колонии Стагире).

В Афинах после смерти Аристотеля во главе им основанной философской школы стал Теофраст, и он привел школу своего учителя к высшему расцвету, снискав себе величайший почет.

Пусть заслуга основания философской системы принадлежала другому, — Теофраст сам был выдающимся ученым, трудолюбивым естествоиспытателем, замечательным оратором. Он даже превосходил своего наставника обширностью естественно-научных знаний.

Огромное количество сочинений оставлено им потомству—227 заглавий его трудов приводит Диоген Лаэрций. Они объемлют математику, астрономию, ботанику, минералогию и все части созданной Аристотелем философской системы.

Теофраст был ярым поборником опытных знаний, придавая исключительное значение тщательному изучению и описанию многочисленных конкретных явлений. В его ботанике описания жизни мангровых растений, индийской смоковницы и других растений сделаны с такой тщательностью и полнотой, что даже современной нам науке не осталось ничего иного, как подтвердить его сообщения.

Родился Теофраст в 371 году и умер в 286 году до нашей эры — 85 лет от роду.

И, может быть, так рассказывал о нем Вильгельм своему сыну:

«Теофраста высоко чтили в Афинах. Когда он величественной поступью, окруженный учениками, проходил по улицам города, вокруг народ повторял его имя, многие склонялись в поклонах. Далеко за пределы Афин и даже Греции разнеслась его слава. Египетский царь Птоломей Логид потратил немало труда, чтобы привлечь ученого в Александрию, но все это было безрезультатно — Теофраст ответил гордым отказом.

Но и слава, мой сын, отбрасывает свою черную тень, в которой рождаются зависть и злоба.

Сначала чьи-то уста тихо произнесли клевету, настороженные уши недругов и готовых ко всяческому злословию людей восприняли ее. Потом заговорили открыто о недостаточной религиозности Теофраста. Враги подняли головы, и обвинители выступили вперед, требуя наказания.

Ты еще не знаешь, сын мой, силы церкви в наши дни, но думаю, что греческие жрецы были не менее могущественны. Обвинение грозило тягчайшими бедами философу.

И вот уже Среди друзей оказались колеблющиеся.

Может быть, его не спасла бы и безупречная репутация и ученые заслуги.

Но он недаром носил это имя, которое является и твоим, мой сын; по-гречески оно означает: богоречивый. Сила его красноречия, соединенная с великим искусством мимики и жеста, была неотразима. Кто слышал и видел Теофраста, тот не мог устоять перед ним. Он вызвал обвинителей на суд перед гражданами, разбил их обвинения и заклеймил их, и сами они едва не стали жертвой народного гнева.

Моя жизнь проходит и окончится незаметно, но от тебя, сын мой, я ожидаю великих дел, потому я и дал тебе его имя».

Молодой Теофраст Гогенгейм унаследовал от своего великого тезки неисчерпаемое трудолюбие, энциклопедичность и веру в величайшую ценность опытного знания. Выдающимся оратором он не сделался. Иные общественные отношения превратили для него гладкий жизненный путь афинского философа] в тяжелое, полное борьбы, препятствий и преследований существование.

Скудные средства и неверный врачебный заработок отца не могли обеспечить ребенку радостное и сытое детство. Теофраст рано узнал, что такое бедность и борьба за существование.

Парацельс говорил о себе:

«Я был воспитан и вырос в бедности, так что не в моих возможностях было делать то, что мне нравилось. Меня сильно мучила забота) о своем пропитании».

В 1502 году умерла его мать. Ее имя не встречается в произведениях Парацельса — видимо, она не оказала никакого влияния на духовное формирование ребенка, образ матери изгладился из его памяти.

И только однажды, было ли то воспоминание о неясном женском образе, склонявшемся к нему с материнским поцелуем, или тоска по рано утерянной материнской ласке, — он написал, критикуя нелепости астрологической науки, утверждавшей, что жизнь человека от его рождения предопределяется сочетанием созвездий и планет: «Ребенку не нужны созвездия и планеты, мать является для него планетой и звездою».

Овдовев, Вильгельм фон-Гогенгейм переселился в Виллах (Каринтия) и занимался там врачебной практикой до конца своих дней.