Глеб Скороходов - Пять вечеров с Марлен Дитрих

Известно, Ремарк впервые встретился с Марлен в сентябре 1937 года.

– Когда вы написали свой шедевр «На Западном фронте без перемен»? – спросила она.

– Ровно семь лет назад, в 1930 году.

– Удивительное совпадение: тридцатый год счастливый для меня – он принес «Голубого ангела».

Они полюбили друг друга с первого взгляда – другого начала Марлен тогда не признавала. В успешном дебюте и его, и ее впоследствии обнаружилось нечто тревожное. Для каждого в разной степени, но не столь уж редко встречающееся.

– Меня стало раздражать, – призналась она Ремарку, – что каждая статья, каждое упоминание обо мне в прессе начинается с «Голубого ангела» и его феноменального успеха. Будто я ничего после этого не сделала, просто лежала и плевала в потолок.

– Нечто подобное стали писать и обо мне и, к сожалению, не без оснований, – сказал Ремарк. – Как я могу объяснить всем, что скажу только тебе, одной, и никому больше. Я стал рабом своего успеха. За семь лет ни одной строчки. Сяду за стол, начну писать и тут же порву все на мелкие части, так, чтобы никто не смог увидеть моего позора: все, что я пробовал писать, намного хуже моего успешного романа. Настолько хуже, что и сравнить нельзя.

Как только Марлен уехала на съемку, он стал писать ей.

Письмо из Порто-Ронко, где находилось поместье предков Ремарка.

«Большая комната наполнена тихой-тихой музыкой, – фортепиано и ударные – это Чарли Кунц. Это музыка, которую я люблю, чтобы лететь, предаться мечтам, посланиям.

Вообще-то мы никогда не были по-настоящему счастливы. Часто мы бывали почти счастливы, но так, как сейчас, никогда. Согласись, это так. Ты вдумайся, – только будучи вместе мы его обретаем.

Пылкая ты моя, сегодня ночью я достал из погреба самую лучшую бутылку “Штайнбергер кабинета” урожая 1911 года, элитное вино из предзимнего винограда. С ней и с собаками я спустился к озеру.

Бутылка, описав дугу, полетела сквозь ночь в воду в виде приношения богам за то, что за несколько лет до этого они в этот день подарили мне тебя».

В сороковые годы он начинает новый роман, что успешно продвигается, воодушевленный Марлен. К январю 1945 года роман закончен. Его название – напоминание о триумфах, о которых столько между ними было сказано, – «Триумфальная арка». Главная героиня – Жоан Наду. В ее описании не трудно угадать прототип: «Красавица, возбуждающая и пропащая, с высоко поднятыми бровями и лицом, тайна которого состояла в его открытости. Оно ничего не скрывало и тем самым ничего не выдавало. Оно не обещало ничего и тем самым – все».

Под письмами к Марлен Ремарк теперь ставит имя главного героя «Триумфальной арки» – Равик.

Последнее письмо, что пришло от него к Марлен, снимавшейся в Париже, датировано январем 1946 года. Написано оно позже того тягостного, полного разочарования послания, продиктованного чувством ревности к персонажу фильма «Мартин Руманьяк», ставшего не только главным героем фильма, но и ее жизни.

Вот заключительные строки этого последнего письма: «Письма ты написала грустные. Надеюсь, их продиктовали мгновения, давно ушедшие.

Бог создал тебя такой, чтобы ты привносила восторг в жизнь других людей. Ты должна сохранить эту способность. Не сдавайся.

Жизнь у нас всего одна, она коротка, и кое-кто пытался, причем не редко, отнять у нее толику. Есть еще годы, полные синевы, а конца нам никогда не увидеть».

И все-таки насколько настоящая книга лучше Интернета. Ее можно подержать в руках, полистать, обнаружить скрытый от интернетчиков небезынтересный аппарат: вступительную статью немецкого ученого, предисловие в один коротенький абзац нехорошего человека – дочери Марлен, которая не может оставить без своих следов ни одной страницы об оболганной ею матери (подозрения в корысти дочери ничем не вытравить), заглянуть, в хронику взаимоотношений Марлен и Ремарка – вещь тоже любопытную.

И тут начинаются открытия. В ученой статье еще раз повторено, что, к сожалению, в порыве ревности все письма Марлен уничтожила та самая Полетт Годар, покинувшая позже и Чаплина. Поохав над неосмотрительностью и себялюбием коварной актрисы, начинаю читать письма – одно за другим, а в голове крутится где-то обнаруженное признание: в книгу писем Ремарка включено и то немногое, что осталось от гибельных пределов актрисы-злоумышленницы.

Страница за страницей, и вдруг – стоп! Желание, чтобы от писем Марлен Ремарку не осталось и духа, оказалось тщетным. Дух остался. И не только он.