Л. Мардахаев - Педагогическое наследие Калабалиных. Книга 3. А.С. Калабалин

Теперь я живу среди своих братьев. Их тысячи… Моего отца Антон Семёнович взял из камеры смертников. Отец был приговорен за то, что в 17 лет водил в атаку 200 сабель – дрался. Революция закончилась, а они так и не знали: ради кого теперь жить, где правду искать. Это продолжалось, пока их не разоружили и не признали врагами народа. Лишь благодаря указу Дзержинского всех, кому не исполнилось 18 лет, было предписано забрать из тюрем. Дзержинский в 1920 году получил сводку о том, что творится с детьми в России, и ужаснулся. Пришел к наркому просвещения Луначарскому и сказал, что надо срочно спасать детей. И он взял на себя ответственность вывести их из взрослых колоний и тюрем и создать детские воспитательные учреждения. В результате этого решения Антон Семёнович Макаренко возглавил колонию в Полтаве и забрал из полтавской тюрьмы моего отца. Так он попал к Антону Семёновичу Макаренко и стал потом его самым первым помощником, другом… Моему отцу повезло, что работа Макаренко (а впоследствии и отца) была востребована обществом.

Воспитанники попадали к людям, готовым им помочь, повести их по жизни. Попадали к ним как равноправные и нужные люди.

Кстати, во время войны отец был контрразведчиком, работал в Германии. Получил задание от нашего руководства пробраться в тыл врага и притвориться изменником Родины. Ему поверили, взяли в «абвер». И он был заброшен резидентом фашистской разведки в Горький. Даже «железный крест» заслужил у Гитлера за то, что служил ему «верой и правдой».

Что ему удалось? Провести радиоигру, где фашисты поверили его дезинформации. Удалось помочь одержать победу под Сталинградом и на Курской дуге. О нем очень интересно написал Хинштейн в своей книжке «В подвалах Лубянки», Овчинникова в «Известиях» интересно написала о нем и о маме во время войны в «Комсомольской правде».

Мама эвакуировала детский дом на Урал, а отец в это время служил Родине, находясь в логове фашистов в «абвере».

Я, наученный отцом, всех, кого вырастил – в школе, училище, детском доме, – сопровождаю по жизни. Они мне все нужны, и если кто-то

все же не уберегся от тюрьмы, я его все равно жду и помогаю встать на ноги. А многие, к сожалению, не ждут своих детей. И государство не ждет, как будто это не его дети. Зато ждут криминальные структуры, чтобы повести их по своему руслу. А обиженный пацан, знаете, сколько зла может натворить?

Когда я принял новую школу в Калининграде, судьба свела меня с замечательным человеком – Кармановым Валентином Федоровичем. Это

был директор завода «Чайка» в Москве, который в столице объединял все школы производственного обучения. Они занимались развитием рентабельного труда. Он мне подарил пару талантливых своих педагогов, они, к моему счастью, жили у меня в Калининграде.

Наш коллектив мы решили строить на производительном труде. Это было, конечно, очень опасно. Мы выбрали три направления производства: швейное производство, производство микродвигателей для ведущих заводов нашей страны. Третье направление определилось домостроительным комбинатом, на базе которого мы стали производить продукцию – детскую мебель. Это обычная школа… Но она оказалась очень необычной. Школу организовали по принципу: мне отдают всех молодых учителей, которые не сработались со своими школьными директорами. Школа организовалась на базе восьмых и девятых классов, в которых почти девяносто процентов – мальчики.

Собралось потрясающее «собрание сочинений» – удивительно интересных людей, но далеко не готовых сейчас же покорять страну своими знаниями. Была еще одна деталь. Мэр города инструктирует меня:

– Смотрите не скажите на первом дне, что Вы из Хотькова, потому что Хотьково у нас в округе связано с психбольницей.

Это мне так понравилось, что я подумал: сейчас же всех куплю. И когда был пробный день, собрались все родители, я выступил:

– Дорогие родители, уважаемые папы, мамы и бабушки, если вы что-то не поймете в моих педагогических действиях, спишите на то, что я к вам приехал из Хотькова…

И начали творить

Представляете, я никому из учителей не разрешил ставить отметки. Но с первого дня развернул самодеятельность, физкультуру, появились ансамбли. С первого же дня мы начали налаживать производство, и все пошли трудиться. Через полгода у меня вся школа была завешана портретами наших пацанов. Это лучший футболист, это лучший волейболист, лучший пожарный, лучший по армейскому троеборью, лучший стрелок, лучший исполнитель характерных танцев, лучший ансамбль. Они у меня начали выступать во всех конкурсах.