Дэвид Нотт - Военный врач. Хирургия на линии фронта

Пожив какое-то время в Сток-он-Тренте, мы переехали в деревню Виттингтон близ Вустера, когда мне исполнилось шесть. Меня до глубины души потрясло то, насколько изменилась моя жизнь по сравнению с годами, проведенными в чудесном Трелче. Впервые в жизни я почувствовал себя одиноким. У меня не было ни братьев, ни сестер, равно как и никакой надежды на них – мне бы и в голову не пришло спросить у родителей, планируют ли они еще детей, и я не припомню никаких разговоров на эту тему. Более того, один родственник спустя годы рассказал мне, что даже мое появление стало для них неожиданностью.

После всего тепла и смеха, окружавших меня в Трелче, теперь я много времени проводил в одиночестве. Отец работал сутки напролет, пытаясь продвинуться по карьерной лестнице, и я редко видел его, пока не пошел в начальную школу. Помню, как пытался подружиться с соседским мальчишкой примерно моего возраста – казалось, он не особо в этом заинтересован. В один прекрасный день я решил его задобрить и пришел к нему домой со всеми своими игрушками в качестве своеобразного жертвоприношения. Вскоре родители, узнав об этом, отчитали меня и заставили забрать все обратно.

ПОСКОЛЬКУ В ПЕРВЫЕ ГОДЫ МОЕЙ ЖИЗНИ МЫ С ОТЦОМ ОСОБО НЕ ВИДЕЛИСЬ, НАШЕ ЗНАКОМСТВО, ПО СУТИ, НАЧАЛОСЬ ЛИШЬ ТЕПЕРЬ.

Он рассказывал мне разные истории о войне, о брате и отце, о том, как своей безрассудной храбростью спас мать, когда они переправлялись через быструю реку во время побега в Индию и ее чуть не унесло течением. Я был заворожен этими рассказами о далеких землях, и было понятно, что он тоже тосковал по оставленным в прошлом временам и людям.

Кроме того, он подпитывал мою растущую страсть к сборным моделям самолетов, то и дело принося домой сразу по три-четыре коробки. Это были комплекты фирмы Airfix – каждая коробка содержала множество мелких пластиковых деталей, тюбик клея и пошаговую инструкцию по сборке. Мне нравилось их собирать: каждую деталь я раскрашивал акриловой краской обозначенного цвета, ждал, пока она высохнет, и приклеивал к соседней. Полагаю, это было первой демонстрацией ловкости моих рук, которая сослужила мне хорошую службу, когда я стал взрослым: это было крайне кропотливое занятие, требовавшее немало терпения и усердия.

В основном это были модели самолетов времен Второй мировой войны, и к восьми годам их накопились целые сотни – они свисали на нитках с потолка моей комнаты, куда отец помогал мне их подвешивать, когда они были готовы. Среди них были целые эскадрильи «Спитфайров» и «Харрикейнов», готовые пикировать на группу бомбардировщиков Люфтваффе [14] Название германских военно-воздушных сил в составе вооруженных сил Германии. , отправившихся на свой смертоносный боевой вылет, – в разыгрывавшихся у меня в голове сражениях мой фонарик превращался в наземные прожектора Лондона, пытающиеся выхватить во тьме самолеты врага. У меня даже был любимый летчик, придуманный мной, – ас Королевских ВВС Дирк, который управлял «Бристоль Бофайтером» и мог с закрытыми глазами сбить вражеский «Мессершмитт Bf.109».

Оглядываясь назад, я понимаю, что это было довольно одинокое хобби – пожалуй, в этом было даже что-то грустное. Наверное, мое детство проходило необычно, но тогда оно не казалось мне каким-то странным, и если у меня когда-либо и возникало чувство одиночества, то я уж точно не мог осознать его в полной мере. Только такую жизнь я и знал – равно как и то, что лучше не попадаться под горячую руку родителям, когда они ссорятся, что случалось довольно часто. Вместе с тем я прекрасно понимал, что мои нынешние чувства сильно отличаются от счастья, которое я знал в Уэльсе, – они явно были от него далеки. Впрочем, к моей несказанной радости, мы приезжали в Уэльс каждое лето, а то и посреди года – эти поездки фантастическим образом возвращали меня к жизни.

Я БЫЛ СЛИШКОМ МАЛ, ЧТОБЫ ПОНИМАТЬ ПРИЧИНЫ РАЗНОГЛАСИЙ РОДИТЕЛЕЙ. ОБА БЫЛИ ВОЛЕВЫМИ ЛЮДЬМИ, ПОГРЯЗШИМИ, ПОЛАГАЮ, В ЗАБОТАХ, С КОТОРЫМИ СТАЛКИВАЮТСЯ ЛЮБЫЕ МОЛОДЫЕ РОДИТЕЛИ.

У нас дома часто бывали скандалы, а порой даже летала посуда. У матери непросто складывались отношения и с моим дедом по отцовской линии: она его невзлюбила, и эти чувства были взаимными. Помимо всего прочего, родителям как межрасовой паре в послевоенной Англии приходилось довольно нелегко: если даже в современном обществе вовсю гуляют расистские настроения, в те годы дела обстояли намного хуже.

Мой дедушка, офицер индийской армии, был чрезвычайно строг с моим отцом, и тот явно унаследовал его любовь к дисциплине. Если по возвращении домой ему сообщали о каком-то моем проступке, он говорил: «Дэвид, пришла пора наказания», и его чудесные исцеляющие руки превращались в оружие, устраивая настоящую взбучку. Вспыльчивым характером отличалась и мать. Они любили друг друга, но им, видимо, потребовалось немало времени, чтобы понять, как вместе ужиться.