Евгений Додолев - Мои истории

Миниатюрный двухэтажный комплекс для ученых с дюжиной номеров располагался на красивом скалистом пьедестале, обсаженном реликтовыми деревьями, откуда открывался впечатляющий вид на Ялтинский залив. А на приватный пляж для заслуженных ботаников можно было попасть двумя волшебными путями: либо вальяжно спуститься по живописной полукилометровой лестнице, траекторившей среди неимоверных экзотических кустов, либо на экспресс-лифте и далее через мрачный просторный тоннель, выбитый в крымском граните и напоминающий столичное метро. Очевидно, что себестоимость этой по-сталински размашистой конструкции и её эксплуатация не могли быть компенсированы даже если бы над ней располагался многоэтажный отель с номерами по тысяче долларов за ночь. Естественно, резиденты той райской точки почти ничего не платили. А имели многое. «Они рубль считают за два и имеют на завтрак имбирный лимон» , негодовал БГ, и был неправ. Потому что, имея на завтрак «имбирный лимон», мы помнили о том, что рубль неконвертируем. И желали это дело исправить. И желания свои вскоре реализовали. Каждый по-своему.

Впрочем, не возьмусь утверждать, что Костины мечты на сто процентов реализованы. Повторюсь: он с младых ногтей бредил кинематографом. И не как потребитель кинопродукции, а как человек для кино рожденный: он в нем разбирался много лучше самых маститых отечественных профи. Однако пошел, что называется, по стопам родителя. Его отец был заслуженным биологом, и единственное чадо поступило в соответствующий вуз, на биофак Ленинградского универа.

Поэтому, между прочим, в нашей компании у Кости было прозвище Ботаник, которое, подчеркну, абсолютно не имело нынешней пренебрежительной коннотации. Просто тем самым обозначался тогдашний фронт служебных интересов перспективного советского микробиолога и будущего постсоветского медиамагната.

– Сейчас Ботаник приедет, познакомишься,

– лукаво молвила Наташа Макаревич, знавшая, что я недоверчиво привечаю новичков, не апробированных ветеранами нашей тусовки на нейтральной территории типа пляжа в Серебряном бору или притона в Сокольниках, которым служила однокомнатная квартира на втором этаже хрущевской пятиэтажки.

«Костины мечты на сто процентов реализованы?»

Хозяином притона был небезызвестный Миша Королев – сертифицированная душа компании, обладатель чудного волжского баса, простенькой гитары, ну и (да-да) старого любительского фотоаппарата. Сокурсник Анатолия «Криса» Кельми и Владимира «Джеймса» Кузьмина. В ту пору ни разу не культовый фотограф российского глянца.

Нет, не было тогда в Москве ни глянца, ни России. Был сплошной СССР, и мы все дружно и старательно опровергали лживый тезис о том, что секса у нас нет.

Миша Королев (справа) с Андреем Заблудовским

Случались, конечно, «дни, когда опустишь руки, и не ни слов, ни музыки, ни сил» ©, но в основном наши будни – в контексте серых телеканалов, заполненных скучной камерной музыкой и бесконечными монотонными репортажами с нескончаемых съездов разномасштабных подразделений КПСС & ВЛКСМ, – были заполнены отнюдь не безопасным сексом, подпольными рок-концертами, разнузданным весельем, фрондой, и все это было плотно упаковано и залито липким портвейном.

Те, кто обладал свободной территорией, всегда становились жертвами набегов. Звезда мгимошных дискотек Саша Любимов, где он был диск-жокеем, снимал всего лишь комнату в коммуналке и не мог привечать гостей. А вот будущий фотограф номер один Королев, сожительствующий на тридцати квадратных метрах со своей ироничной подружкой, медсестрой Надей, имевшей в силу проф-специфики доступ к самым интересным препаратам, вынужден был принимать гостей семь раз в неделю.

Особенно, конечно, ценилась «площадка Макаревича». Сам-то музыкант жил на площади Гагарина, однако прописан был в однокомнатной квартире на Комсомольском проспекте, что напротив МДМ. В этом богемном гнезде на первом этаже кирпичной девятиэтажки жила его единственная сестренка. Которая, в свою очередь, была прописана в квартире родителей, находившейся в этом же доме, но несколькими этажами выше. Последнее обстоятельство было бесспорным преимуществом точки: продукты никогда не кончались. Ни-ког-да. В любое время юную Наталь Вадимовну можно было склонить к вылазке в родительский холодильник за банкой паюсной или коробкой гэдээровского печенья.