Ольга Матич - Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи

Оставь ее (фр.).

Напоминаю, что он был первым мужем мамы.

О Шульгиных см. гл. «Яхта трех поколений».

Мы ходили в гости к ее племяннику Алеше Андрееву (сыну другой сестры – Виктории) и его жене, немке Гизеле, где я играла с их маленькими детьми. Андреевых выписал в Америку все тот же доктор Джонстон, но Алеша вскоре заболел лимфомой Ходжкина и умер; бабушка очень беспокоилась, как его молодая вдова справится с двумя малолетними детьми.

На берегу океана в Кармеле (южнее Монтерея) стоит действующий кармелитский монастырь, куда мама любила ездить; теперь это делаю я, иногда показывая его гостям. Незадолго до смерти В. М. Живова мы ездили туда с ним и Машей Поливановой, а этим летом (2015) я возила туда Псоя Короленко. Главным отличием кармелиток от других католических орденов является запрет на показ лица: выходя «в мир», они его закрывают. В 1960-е годы монтерейские кармелитки решили учить русский язык – не открывая, естественно, лиц на занятиях. Им преподавал наш знакомый Н. Н. Богаевский (Воробьев). См. с. 183.

Бабушка пишет о торжественном праздновании его семидесятилетия. Из других киевских профессоров в Люблянском университете преподавали Ф. Ф. Грудинский, В. Исаевич (химия), Е. В. Спекторский (право), Д. В. Фрост (геодезия) и М. Н. Ясинский (право), в целом шесть из восемнадцати русских профессоров. Бабушка Алла упоминает в письмах всех шестерых, а также Е. И. Канского (медицина), А. В. Маклецова (право) и А. Копылова (техника).

См.: Кальницкий М. Газеты, чьи вы были? // Интересный Киев. 2009. 27 июля ( http://www.telekritika.ua/daidzhest/2009-07-27/47025). Кальницкий объяснил мне количество богатых евреев в Киеве тем, что они покупали звание купца первой гильдии, чтобы иметь возможность жить в городе. Мне пока не удалось найти подтверждения этим словам.

Это был Вацлав Каминский, муж дедушкиной сестры, которая жила рядом, на Виноградной улице.

Этот факт подтверждает В. В. Шульгин (Шульгин В. В. «Трест. История возникновения „Трех столиц“; „Три столицы“». М.: Современник, 1991. С. 390). Там же он пишет, что возмущался тем, что в «Двенадцати» Блока «рифмуются слова „Христос“ и „пес“, но теперь думает иначе: Блок был прав. В идеалистических мечтах „Двенадцати“… было и блистание любви к ближнему, и зловещее завывание шакалов, пожиравших человеческие трупы» С. 391.)

Мама запомнила торжественные похороны «Левушки», устроенные «Юрочкой», но расценила их неверно: «Левушка перевернулся бы в гробу, если бы знал, что его хоронят как большевистского героя». Оказывается, он им и был.

См. с. 71.

Современные энологи считают, что именно А. В. Челищеву, приглашенному в Америку в 1938 году, принадлежит состав калифорнийского каберне. Он жил в городке Saint Helena (по-русски Святая Елена), рядом с Калистогой. Сам Виктор Викторович стал архитектором. Известный художник Павел Челищев приходился им дальним родственником.

В миру В. Н. Невахович. Она была последней церковной сестрой в храме Христа Спасителя (при патриархе Тихоне) и организовывала помощь заключенным и ссыльным пастырям. Мать Иулиания сидела на Соловках, была и в других ссылках. Она принадлежала ко второй волне эмиграции (см.: Епископ Иоанн Сан-Францисский. Рассказ матери Юлиянии // Новое русское слово. 1954. 11 aпреля. № 15324). С 1981 по 1993 год настоятелем храма в Калистоге был протоиерей Георгий Бенигсен.

Дмитрий Шаховской, брат редактора парижской «Русской мысли» Зинаиды Шаховской, писал стихи под псевдонимом Странник. В 1926 году он издавал литературный журнал «Благонамеренный» в Брюсселе. Когда я писала диссертацию о Гиппиус, я к нему обращалась, потому что он был знаком с Мережковскими по Парижу.

Лучший голливудский фильм о русской революции – «Последний приказ» (1928) Джозефа фон Штернберга; падение его героя, главнокомандующего царской армией, напоминает конец Духонина.

Этот гимн написал Анатолий Флауме, член НТС, с которым родители дружили. В Риге, куда его семья эмигрировала и где он учился в университете, он принадлежал к студенческой корпорации «Рутения». Из его рассказов мне запомнилось то, что все члены объединения учились фехтованию, чтобы затем участвовать в ритуальных поединках. Последствием этих занятий был шрам на лице, который он с гордостью показывал. Флауме преподавал в военной школе в Монтерее, затем стал профессором славистики Пенсильванского, потом Джорджтаунского (Вашингтон) университета.